Николай Берг - Лёха

– Погоди, какое еще НТВ? – Леха смутно понимал, что весьма баламутный телеканал вряд ли знаком красноармейцу.

– Не какое, а какой. «Нормальный товарный вагон», так теплушки [166]называют. И в каждой перевозят по сорок человек. Обученных! С оружием!

– И восемь лошадев? – удивился всерьез Сиволап.

– Ага. И слона!

Сиволап еще больше удивился. Он был простецким деревенским парнем и старшим опытным товарищам верил безоговорочно. Достаточно сказать, что сам он по «чугунке» [167]еще ни разу в жизни не ездил, и она была для него весьма чудным чудом.

Леха уже такому и удивляться перестал. Дикие люди! Хорошо еще от самолетов и тракторов прятаться перестали, как от нечистого духа. Вон Семенов, на что выдержанный мужчина, а и то рассказывал, как боялись. Странно менеджеру было другое – как эти люди вообще живут. Без теплого ватерклозета, мобильной связи и авто в кредит. И даже без ипотеки – собираются селом и рубят молодым новый дом. И тут, в этих местах, тоже так же: соберутся селом – и готово. Только тут еще и мазанок много, их, говорят, вообще за день слепить можно. Если сообща делать.

А вообще сложно все тут. И даже радио нет, не то что телевизора.

– Ты рот закрой, ворона влетит. Или сорок человек, или – понимаешь, или! – восемь лошадей. А если артиллерийских – так шесть, они покрупнее, артиллерийские-то, – блеснул познаниями Семенов.

– Так эта…

– Закройся, Сиволап. Мы сейчас на задании. А на задании надо падать быстренько, ползать низенько, лежать тихонько. Будем болтать – проспим царствие небесное!

– Старорежимное это, – засопел с другой стороны Азаров.

– Вот и нишкни! – рассердился красноармеец.

Молокососы притихли. Хотя конечно, зря это боец так свирепо. Пацаны неплохие, можно бы и помягче. Все равно состав не проспишь, да и не им четверым тут первую скрипку играть. Разведчики сидели поодаль от основной группы отряда по простой причине: увидев состав, а идти эшелон мог с обеих сторон, разведка должна была определить – стоит его рвать или нет? Если, по мнению разведчиков, оно того заслуживало, то они должны были бахнуть из винтовки в воздух – и тогда Абдуллин, сидевший с веревкой, словно терпеливый рыболов с удочкой, должен был выдернуть из своего хитроумного взрывателя чеку, чтоб под паровозом бумкнули те килограммы тола, старательно заготовленные еще в лагере. Ну а дальше – как бог на душу положит.

За три часа ничего не изменилось. Разве что судорожно и суетливо закапывавшие свою мину под колею партизаны давно уже убрались с рельсов. Смеркалось уже.

– Может, зря лежим? А утром патруль на дрезине покатит – может и увидеть, что копались, – не утерпел Леха.

– Вполне возможно. У фрицев – свое расписание. Чай не Вятский вокзал. Значит, будем ждать утра. Кто ни то, да приедет.

– Пехотный полк в полном составе. Надерут нам задницы, – пробурчал Леха, но тихонько.

Семенов недовольно покосился, но в перебранку не полез. Смахнул насыпавшиеся на тряпку листочки. Сыпались они уже довольно часто; осень… Насторожился, глянул на Леху. Потомок пожал плечами – он ничего не слышал. Зато Сиволап напрягся, посмотрел вопросительно на старших.

– Едут! – уверенно заявил Семенов и сдернул тряпку с пулемета.

– Все как договаривались – вы стреляете после взрыва, мы вас подстраховываем, – залопотал Леха, стараясь, чтобы вышло бодро, по-деловому и как положено военным людям.

Дояр дернул щекой, прилаживаясь к прикладу. То ли выразил свое «фе», то ли приклад был неудобен.

А дальше все пошло очень быстро: бахнул далекий выстрел, из-за поворота выкатился – совсем как в кино – паровоз, из трубы которого бодро валил дым. Следом один за другим повыскакивали кургузенькие вагоны и последней гордо моталась ярко-желтая цистерна с надписью «Shell» на боку. Удивиться толком Леха не успел, только глянул на толкнувшего его в бок локтем Семенова и услышал возглас:

– Рты открыли все!!!

Потомок и впрямь открыл рот, чтобы спросить: «А зачем?» – но сказать не успел.

Под паровозом рявкнуло пушистое бурое облако, зад локомотива с тендером кинуло вверх, после чего встать на рельсы паровоз не смог – ткнулся рылом, подняв перед собой веер щебенки и щепок от шпал, мотанулся вправо, влево и, продолжая сучить рычагами, связывающими колеса, повалился набок, перегородив пути.

Пар окутал железяку, продолжавшую дергаться и вертеть колесиками, словно жук, перевернутый на спину, – лапками. Бурый дым кривым грибом лез в темнеющее небо, а внизу, в пару и дыму, кто-то орал и визжал. Вагон, шедший за паровозом, оказался наполовину раскурочен, из него что-то бурно сыпалось, а сам вагон напористо и бодро бодал лежащий паровоз, словно поросенок, рвущийся к сиське свиноматки. Сзади подпирали трещащие и хрустящие собратья. Наконец передний вагон не удержался и, сминаясь, словно бумажный, полез на паровоз, следующий за ним встал на дыбы, а остальные вагоны, приплюснутые тяжелой цистерной, уткнулись друг в друга и замерли.