Олег Измеров - Ответ Империи

– Ну, нет так нет, – примирительно констатировал Виктор. – Оно ведь тоже неохота передовым странам вечно под хвост смотреть. Вперед-то хоть есть?

– Есть, и даже два. Как вы уже поняли по новостям, глобализм трещит. И падающего мы подтолкнем. После краха глобальной системы в мире начнут складываться несколько цивилизационно-образующих центров. Союз будет одним из них, и тогда настанет наше время подминать под себя шарик. Не весь, конечно, – тех, кто нам наиболее близок по поведенческой модели. Сложится несколько соперничающих коалиций, многообразие видов, так сказать. А многообразие – это залог устойчивости развития человечества, условия изменятся – кто-нибудь да выживет. Это путь экспансии.

– А другой путь есть?

– Есть и другой. Мировой рынок не рушить, договориться о смене правил, сделать его более демократичным, чтобы в рамках одного государства уживались и взаимодействовали экономические уклады для людей разных поведенческих моделей. Это путь конвергенции. Насколько я понял, об этом варианте товарищи из КГБ вам не рассказывали?

– Не довелось как-то, – дипломатично ответил Виктор. – А вы, если я правильно понял, из лагеря сторонников конвергенции?

– Можно сказать и так. Не хочу, чтобы на планете кровь лилась, и так хватит. А при экспансии локальных конфликтов больше.

– И советуете податься в ваш лагерь?

Гриднев улыбнулся, широко, так что в уголках глаз показались морщинки. Виктор внезапно понял, почему у его собеседника такая короткая стрижка: скрыть раннюю седину.

– Нет уж, как-нибудь сами разберемся, – ответил Николай Игнатьевич. – А вы уж лучше в своем лагере. Знаете, у нас по всем прокруткам фантастов хроноагенты уж очень бузить любят. Лезут заговоры плести, исторических лиц пригрохивают. Вон давеча попался один роман, «За все поколение» называется. Там наш человек попал в сорок первый год, фрицев валит направо и налево, а заодно и Никиту Сергеевича примочил, как верный сын советского народа. У вас там такого не пишут?

– А чем кончилось-то? – уклончиво ответил Виктор вопросом на вопрос.

– Культ личности Козлова после Двадцать второго съезда и ограниченный конфликт с США в шестьдесят шестом из-за Тайваня. Так что вы уж поосторожнее с историей.

– Вы тоже. У меня-то никакой власти, кроме нашего опыта.

– Информация-то и есть власть… Особенно у нас: дали не ту информацию – и бросятся рационализировать не туда. А за ЦК не волнуйтесь. Знаете, ваша тамошняя элита вполне могла бы сохранить СССР, им бы только немного больше политической воли, этим вашим… Даже не политической, вообще воли. Как салажня, обгадились и бросились сдавать все, за что триста лет русскую землю кровью поливали. Даже этот ваш ГКЧП – это бунт обгадившихся со страху. Противно… Но это я не о вас. Вас просто предали.

– Поэтому теперь ЦК набирают из тех, кто смерти в глаза смотрел?

– Не все ЦК. Что-то вроде ядра. Остальные – те, кто не побежит, если ядро не дрогнет. ЦК не сдрейфит – народ не сдрейфит и за своих командиров любому порвет на флаг британский. Партизанский метод.

– Почему партизанский?

– Ну, это еще покойный Мазуров предложил, Брежнев тогда пошутил: «Вот, товарищи, будет у нас партия партизанским отрядом имени Мазурова». Говорят, когда начали «Ответ», он даже мучиться меньше стал, ну, что после контузии и всего, и умер – лицо, говорят, было светлое, счастливое… А знаете, честно, без вашего негативного опыта, наверное, у нас так бы не получилось. Вы как разведка – пошли, не вернулись, но противника раскрыли.

А ведь Галлахер, пожалуй, слукавил, подумал Виктор. Они не пугают элиту внешней угрозой. Они возродили партию сталинских времен, обстрелянную, которая прошла через кровь, через ужасы, через всю мерзость войны, и эта война осталась в них на всю жизнь, оставила солдатами, а солдату отступать некуда. Таких не запугать. Они всерьез готовятся драться со всем миром.

– Руцкой – человек ЦК? – внезапно спросил он.

– Руцкой одобрен ЦК.

– Будущий президент?

– На данный момент ЦК по будущему президенту решений не выносил. Удивляет кандидатура?

– В свете нашей истории – честно, да. Потому что не побежит?

– И поэтому. В общем, позже вы поймете, а пока я не могу вам сказать всего.

– И, как я понимаю, в этот процесс я не должен вмешиваться?

– Вы уверены, что будет лучше, если вмешаетесь? Даже если бы я все объяснил?

– Не уверен.

– Ну что ж, честно. Я ни к чему не принуждаю. Только прошу думать. У вас есть еще вопросы?