Татьяна Тютюнникова: Уроки музыки. Система обучения К. Орфа

Нельзя вечером лечь спать одним человеком, а утром встать другим, невозможно одним директивным указом старое заменить на новое. По всем законам новое может входить в нашу жизнь, лишь постепенно трансформируя сознание. Многократно заклейменная, авторитарная педагогика не боится пустых деклараций. Она отступит только перед действиями педагогов, которые ежеминутно в своей работе будут делать реальный выбор между возможностью «встать сверху» и необходимостью быть рядом с детьми; между отточенными методиками для будущих послушных исполнителей чужих идейи дорогой, полной непредсказуемых поворотов, — за которыми у детей возникают идеи собственные.По сути своей это не проблема методики, а проблема личности педагога, его осознанного выбораи выхода из плена бессознательного пребыванияв состоянии «как все».

Эта книга обращена ко всем учителям, преподавателям музыки и музыкальным руководителям, которые готовы прочесть ее, размышляя и внутренне дискутируя, пробуя, а лишь затем отвергая или принимая. Она обращена к тем, кто хотел бы учить, «исходя из ребенка», всегда имея в виду его интерес к игре и творчеству, как внутренней сути детского познания мира. Это книга для тех, кто готов осознать необходимость творчества как фактор величайшей важности для дальнейшего развития детей.

Пусть творческая игра поначалу станет лишь небольшим фрагментом вашего обычного урока, но увидев реакцию детей, вы пойдете дальше, почерпнув вдохновение в их сияющих глазах, силу — в своем удовлетворении творчеством.

У книги — необычный жанр. Это не просто методическое пособие, потому что слишком много существует вопросов, которые образуют скрытый фундамент игровой методики, и их необходимо в какой-то мере пояснить. Автора, отваживающегося на такой шаг, ожидает, как минимум, полемика с читающим, поэтому книга в чем-то публицистична — свои убеждения надо отстаивать. Критерием убедительности может выступать личный опыт, широкая педагогическая практика, научное обоснование. Поэтому практическая педагогика, наука и публицистика соединились в этой книге. В ней сделана попытка затронуть вопросы, которые очень редко задавались вслух, считались «крамольными», и дать возможные (в рамках данной работы) ответы на них.

Когда я представляю себе первоклассника и вижу его полные счастливого ожидания глаза, в которых спрятана тревога: «А вдруг у меня что-нибудь не получится?» — тогда я думаю о том, что урок музыки — это оазис в современной школе. Конечно, только в той, где с ним еще не расправились одним росчерком пера, заменив более «полезной» информатикой или иностранным языком. Вернее сказать, он может быть тем чудесным оазисом, встречи с которым дети ждут, чтобы ощутить радость и удовольствие от увлекательной игры звуками. Здесь они могут и должны быть естественными, такими, какие есть. Эго их детское счастье. Мне могут возразить привычно, что школа — не место для счастья. Возможно, и так, но урок музыки именно для этого и предназначен!

Очень грустно видеть скучающих за партами малышей и слышать их отчужденное бормотание по поводу трех китов и иже с ними трех музыкальных жанров. Жалко и педагогов, вынужденных из года в год повторять одни и те же слова, кем-то сочиненные для них на веки веков. Одно только последнее обстоятельство может довести до полного отчаяния, когда начинаешь ненавидеть то, что преподаешь! Удивляет в этой ситуации настойчивое стремление идти наперекор детской природе, их интересам и потребностям. Ну нет у 6—9-летних детей желания, интереса говорить и писать (!) о музыке. А главное — зачем? Разве музыка существует для того, чтобы о ней кто-то что-то сказал? В какую бы словесную форму ее ни втиснули, она существует независимо, сама по себе и радует тех, кто с ней соприкасается. Кому нужны эти бессмысленные упражнения в перестановке слов на уроке музыки в начальной школе?

Профессор Московской консерватории, музыковед Е.В. Назайкинский, в одном из своих публичных выступлений напомнил слова Р. Шумана: «Лучший способ говорить о музыке — молчать о ней». Они были адресованы профессионалам. За их парадоксальностью кроется глубокая тревога и ответственность не только за то, что и как напишут музыковеды о музыке, но и стремление объяснить педагогам, что музыка не сводится к горстке слов о ней.Язык человеческих эмоций, на котором разговаривает музыка, поддается переводу на вербальный с колоссальным трудом. Этим счастливым редким даром обладают немногие.