Николай Шмелёв - Кронос. Дилогия (СИ)

— Старость — не радость, — выдохнул Крон, произнеся известную, но настолько избитую истину, что она уже не трогает сердца своей обречённостью.

— Это не имеет под собой твёрдого основания, — возразил Дед. — Отсутствует, так же, убедительное обоснование — всё зыбко…

— А что, пан философ, не пора ли нам принять на грудь эликсир отрешённости? — предложил Доцент.

— Осторожно, зелье успокоения может обострить болтологию, — предупредил Бармалей, разливая по кружкам означенный эликсир.

Сутулый с Кащеем паслись первыми, протягивая свою посуду, несмотря на потерю сил, после продолжительного марафона.

— Гриша, Ваня — идите к нам! — позвал проводников Кащей. — Чего вы там к навозу жмётесь? В хлеву, что ли, воспитывались?

— Угу, — подтвердил Сутулый. — Кто не с нами, тот против нас.

— Да уж! — согласился с обоими Почтальон. — Плыть против вашего течения чревато, но, плыть по этому течению — ещё опаснее.

— Ну, все твердят про борьбу, — поделился своими соображениями Крон. — Не всегда это целесообразно. Вот короткий пример: плыл один индивид против течения к бакену, но не справился — сил не хватило. Только выдохся весь. Если бы и доплыл до бакена, то что толку? Ну, посидел бы на нём и один пень, пришлось бы плыть к берегу, но только позже, а если бы толком на нём не отдохнул, бесцельно проводя время, на обратном пути мог утонуть. Как он обессиленный, тогда добрался? Правда, его на лодке подстраховывали.

— Налить философу! — твёрдо заявил Комбат.

— Да у них уже руки трясутся, — пренебрежительно махнул рукой Крон. — Координация движений нарушена — вилкой в огурец попасть не могут.

— У нас нет огурцов, — опроверг его версию Сутулый.

— Не лови меня за руку!

— На слове! — поправил его Комбат. — На слове. За руку ловят на воровстве.

Свалка выплывала из-за холма медленно; не торопясь, смакуя каждую деталь своего интерьера. Поочерёдно демонстрируя каждый унитаз и каждое инородное вкрапление, она неизбежно заполняла собой видимый горизонт, пока не раскрылась в полной красе. Со стороны торчащего края вимана было подозрительно тихо, хоть в этом не было ничего удивительного. Никто бы не смог заподозрить того, чтобы вход находился именно отсюда. Это было бы даже странно.

Наина долго копалась, в непонятной для ума технике и вернулась со странным прибором.

— «Щуп», — пояснила она. — Входит в навигационное оборудование вимана. При необходимости, позволяет нащупать противника и крепко усесться ему на хвост. Будет следовать за врагом, как привязанный, прошмыгнув в любую щель. Правда непонятно, как при равных возможностях, они это проделывали, ну, да это к делу не относится. Судя по вибрации летательного аппарата, он ещё не готов к вылету.

— Добровольцы-испытатели есть? — спросил Комбат, нисколько не надеясь на положительный ответ.

Он задал этот вопрос просто так, не задумываясь над сказанным. Комбат ни в коем случае не желал проводить полевые испытания — это получилось, как-то походя — само-собой.

Бульдозер взял в руки прибор и долго крутил в руках.

— Подождите вы с добровольцами, — нерешительно произнёс он. — Привыкнуть, ведь, надо.

Толстяк уже было хотел положить таинственный агрегат на пенёк и предложить решение методом жеребьёвки, но нечаянно нажал какую-то кнопку. Появившись в фойе станции метрополитена, Бульдозер тут же наткнулся на полицейский патруль. Стражи порядка не стали соображать, откуда он взялся, а следуя инструкциям, схватились за дубинки. Не узнать, такую рожу, проходящую по полицейским сводкам, как особо опасный преступник, они не могли и тут же устремились в погоню, пытаясь остановить беглеца всевозможными предупреждениями и приказами, предусмотренными уставом патрульно-постовой службы. Угрозы сыпались, как из рога изобилия, но Бульдозер прикинулся глухим. Не замечая турникета, он проломил заграждение и нёсся вперёд, через перрон станции, где за спасительной дверью должен ждать изгиб пространства: маленький, для такого аномального колобка, но достаточный, чтобы выпихнуть его в безопасную зону. Беглец не мог, в этот момент сказать, почему он бежал именно туда — шестое чувство само вело на выход. Особо прыткий полицейский преследовал его по пятам и уже занёс над головой резиновую дубинку, готовый ударить сию же минуту, но не успел, так как Бульдозер, на бегу выломав дверь, исчез из поля зрения. Вместо него появился другой страж порядка, бегущий наперехват нарушителю, с противоположной стороны станции и уже вовсю празднующий победу. Он и получил грубой резиной по довольному лицу… Бульдозер давно исчез, а полицейские всё продолжали угощать друг друга дубинками, войдя в боевой раж и обидевшись, один на другого. Впоследствии, коллегам стоило большого труда примирить их между собой и всё вернулось, на круги своя. Сослуживцы стали, чуть ли не побратимы. Так бы и продолжалась тянуться эта идиллия, но в дело вмешался случай, представленный жирной назойливой мухой. В это лето они особенно расплодились, и имели несуразно-аномальные размеры. Два часа она измывалась над стражем порядка, доведя последнего до белого каления. Он обнажил резиновую дубинку так, как самурай обнажает меч — гордо и решительно, с твёрдым намерением истребить тварь, размазав её по стене. Муха — монстр, как раз уселась на двери, а красный, от злости, полицейский со всей силой врезал по ней дубиной. В это время дверь отворилась, а в дверной проём заглянуло довольное лицо его побратима…