Николай Шмелёв - Кронос. Дилогия (СИ)

— Скорее всего, жезл хранится в запасниках музея, — поделился Крон с Наиной, своими соображениями.

Она только пожала плечами, сказав:

— Всё может быть! Но возможен и другой вариант: стоит он себе в витрине, на всеобщее обозрение, как символ ушедшего культа. Символ мёртвой религии.

— Вот тут ты ошибаешься! — возразил Крон. — Никакая она не мёртвая, а просто трансформировалась в другие ипостаси, замаскировавшись под современное течение религиозной жизни. Всех стараются уверить в том, что египетский культ умер. Делают это лица, заинтересованные в том, чтобы оставаться инкогнито. Хотя, впрочем, стоит признать, что не больно то они и скрываются. Конечно, никого сейчас не бальзамируют, тем более в других странах. Без сухого климата пустыни, дело это обречено на провал — сгниют! Да и не это главное, в наше время. Всё проходит совершенствование — вот только рука, за этим, чувствуется одна. Но, не будем к ночи поминать!

— Крон! — позвал его Бульдозер. — Ты мой складной стакан не брал?

— Нужен он мне, как таракану кальсоны!

— А почему не «как свинье салфетка?» — поинтересовался Пифагор. — Изменяем принципам?

— Напротив — мы изменяемся, а значит совершенствуемся…

— Как макаке сарафан, мне больше нравится! — вмешался Почтальон.

— Ну, каждому надо высказаться! — пробурчал Дед, так и не дождавшись посуды.

Стакан вскоре был найден, и товарищи присели на третий ленч, так как лезть в самое пекло, в здравом рассудке, что-то не хотелось. Причём, всем поголовно.

— Хоть бы транспорт, какой! — в сердцах воскликнул Бармалей.

— Вижу в оптику чёрную лошадь, — предложил ему Кащей оказию, отрываясь от окуляров.

— Угу! — согласился разбойник. — В самый раз годится. Буду гонец из преисподней.

— Вот, тебе одному и идти, — промычал Сутулый. — Лошадь то — в единственном экземпляре.

— Пора топать! — решительно сказал Крон, пристально всматриваясь вдаль. — Хватит пустой болтовнёй заниматься.

Дорога вывела товарищей к одному из каналов Нила, пересекающего пустыню. По обоим берегам, обильно рос тростник, выбираясь даже на песок. Зелёная приводная растительность стояла не шелохнувшись, но вот это, как раз и пугало. Зловещая тишина, в которой не было места: ни ветру, ни шуму — застыла навечно. Раскалённое до бела солнце Египта палило немилосердно, но в этом городе его лучи тонули в непроглядном мраке. Животный страх нарастал по экспоненте, беспричинной волной накатываясь в души приключенцев. Хотелось бежать отсюда, но приходилось идти сюда. Нужно бы прибавить шаг, но ноги сами заплетались, не желая повиноваться. Кое-как, крадучись задними дворами, сталкеры не заметили, как вышли к музею. Он встретил разбитыми окнами, которые зияли беспросветной мглой. Решительно собрав остатки воли в кулак, товарищи вошли под своды хранилища бесценных экспонатов.

— Здесь, как Мамай прошёл, — шёпотом сказал Крон Наине, которая, невольно жалась к нему.

Все витрины оказались разбитыми, но не все предметы украденными. Хруст разбитого стекла под ногами заставлял вздрагивать, особенно тогда, когда попадался слишком большой кусок. Он лопался с характерным звоном, и не покидало предчувствие, что вот-вот прибежит охрана, возможно, состоящая из национальной гвардии. Сколько тёплых слов было сказано в адрес хранителя музея, экономившего на уборщице, что характер сказанного, не подлежал культурной оценке.

— Спёрли, наверное, твой артефакт, давным-давно! — в сердцах воскликнул Кащей, но на него все зашикали, как стадо гусей, или клубок змей.

Где находится запасное хранилище, Крон не имел ни малейшего представления, а только предполагал, что это должно быть в подвале. Внезапно, его внимание привлекла витрина, не повреждённая вандалами. Что-то подсказывало о правильности выбранного направления в поисках, и через несколько секунд, он держал в руках предмет, подходящий под описание.

— Он? — спросил Крон, предъявив Наине экспонат.

— Он! — подтвердила подруга, не заставив его смущаться тем, что он напрасно разнёс витрину вдребезги.

Скипетр силы, или жизни, напоминал пародию на бластер. Даже радиатор охлаждения был скопирован, а так же ручка, излучатель и отражатель. Единственной никчёмной вещью на нём смотрелся орёл, который всегда символизировал смерть.

Ветер окончательно стих, прекратив переносить тучи песка и пыли, перемещая их с места на место, перекраивая ландшафт пустыни и доставляя массу неудобств путешественникам. Пирамиды подпирали небо, сфинкс безразлично и невозмутимо глядел вдаль, а сталкеры, чертыхаясь и проклиная тропическую жару, перемещались в сторону знаменитого туристического комплекса, который в эту минуту стоял в одиночестве. Сколько он повидал народа, за последнее время, только Богу известно… Товарищи настолько поспешно покинули Каир, что это напоминало марш бросок с полной выкладкой, и не какой-нибудь учебный, а самый, что ни на есть, боевой. Солнце уже клонилось к горизонту, когда они вернулись к Большому Сфинксу, пропотевшие насквозь и с удовольствием покидали рюкзаки на песок.