Радик Соколов - Холера. Дилогия (СИ)

В горницу вошла уже умывшаяся Надежда. Ее внешний вид совершенно изумил Лену.

— Это что на тебе? — Лена смутно помнила события вчерашнего дня, но тогда все воспринималось сквозь призму собственной болезни.

— Да это Женькины вещи. Моя — то одежка пропала. — Хитрая девчонка принялась кружиться, демонстрируя явно подходящее ей одеяние. — Хоть здесь похожу. Дома наверняка снять заставят, да наорут. Ну и пусть.

— Дай-ка мне поближе рассмотреть. — Лена усадила Надю рядом и с удивлением принялась ощупывать ткань джинсов и рубашки. — Парусина denim и медные заклепки, — определила она. — Я похожие штаны видела в книге образцов из Франции. Шов только непонятный. — Принеси, пожалуйста, водицы. Надо рот прополоскать. — Только теперь Лена вспомнила, что оделась, так и не умывшись.

Пока Надежда бегала за водой, Лена залезла в короб. Там должны были быть чистые вещи, которые она хотела отдать спутнице доктора. Надо ли ей одевать обноски? Эта егоза теперь ни за что из Женькиных тряпок не вылезет.

Быстро закончив с умыванием, девушки занялись приготовлением праздничного стола. Кладовка была распахнута и оттуда в дом стали поступать незатейливые деревенские деликатесы. Вдовушка взялась верховодить Надей и учить ту готовить замысловатые кушанья. Вскоре две еще юные девушки разница в возрасте между которыми была не так уж и велика окончательно «сдружились». Еще через пару минут они принялись хихикать и болтать всякие глупости как стародавние подружки. Сейчас они как раз промеж собой обсуждали баню совсем как бойкие и вострые на язык кумушки, чрезвычайно любящие обо всем посудачить, поспрашивать и полюбопытствовать. Сторонний человек сказал бы, что они во всем уподобились тем самым клушам, которых обе новомодные особы яростно недолюбливали.

— Так как ты говоришь тебя Женька спас? — спрашивала Лена раз, наверное, пятый.

— Надя в который раз рассказывала про свои злоключения и о той роли, которую в ее судьбе сыграл Саблин. С каждым разом его роль все более возрастала. Повествовала Надежда с таким энтузиазмом, что ее отношение к спасителю делалось все более явным.

— Мыться, говоришь, тебя заставлял? — Елена уже пресытившись геройством Евгения перешла к бытовым подробностям. — Посвящать девчушку в свои похождения она совершенно не собиралась.

— Тебе тоже надо будет полностью вымыться. — С видом умудренной жизнью дамы настаивала Надя. — То как ты побрызгалась совсем не годиться. Пот надо со всего тела смывать. — Девчонка жестами под хихиканье подруги показывала с каких именно частей тела пот надо смывать особенно тщательно.

— Нет, не буду! Боюсь потом простудиться. — Краем газа Лена заприметила вошедшего Женьку и теперь старалась показать себя с выгодной стороны, при этом с огорчением осознавая свою непривлекательность.

— По мне так лучше быть чистой, чем пахнуть как коза. — Надя лукаво скорчила умильную рожицу и пальцами изобразила рогатое животное и заблеяла.

— Это откуда такое меканье раздается? — Лена притворно хмурилась и удивленно оглядывалась. Тут она словно только заметила вошедшего Саблина — присела в реверансе. — Евгений, а как по — вашему, мне можно в бане помыться?

— Обязательно. Только в парилке сидеть не надо. А вот мыться девушкам надлежит каждый день.

— Так-то вот. — Надя еще раз направила в сторону Ленки козу и показала язык.

— Где Ваши манеры, милая моя. — Лена уже ожидаемо почувствовала укол ревности. — Откуда, позвольте спросить такое поведение. — Ленке стало горько, что маленькая шалунья и Женька скоро оставят ее одну. Вот так просто уйдут дальше и пропадут из ее жизни. — Откуда ты такая невоспитанная. Вроде спутник твой из благородных?

— Из столицы. — Надя задрала нос. — Бог даст, я туда еще вернусь. Последние слова Наденьке дались с трудом, и она разревелась.

Лена, моментально забыв обиду, бросилась хлопотать вокруг девочки и успокаивать ее. Слезы не оставили равнодушным и Саблина, но он посчитал ненужным вмешиваться в девчоночьи дела.

Евгений наблюдал за этой привлекательной парочкой, устроившись на лавочке и во все глаза, рассматривая Лену.

А ведь девушка очень хороша! Даже напрашивалось сравнение с нежным цветком, который только стал расцветать, но уже имел совершенные формы. С такой внешностью даже дочь бакалейщика вполне могла чувствовать себя герцогиней. Под стать лицу была и фигура, которую не могло скрыть вроде бы свободное одеяние. В ее чертах даже при желании трудно было отыскать неприятные или грубые черты. Весь ее облик дышал классической, славянской красотой.