Радик Соколов - Холера. Дилогия (СИ)

— Голова болит и суставы ломит. — Удивительно, но Лена явно чувствовала, что головная боль отступает и будто становится легче сглатывать. Еще недавно вся она горела в жару, а теперь сделалось хорошо.

— Ладно. Возьмите этот леденец, только не глотайте, а рассасывайте. Через пару часиков я еще один такой дам. — Саблин протянул растворяющуюся во рту таблетку с антибиотиком.

— Лена осторожно, двумя пальчиками приподняла желтый полупрозрачный леденец и положила себе в рот. Такого вкуса она никогда не чувствовала. Именно он заставил ее окончательно обрести себя. Она даже забыла о том, что больна, а вспомнила, что не мыта, и выглядит ужасно. Все эти мысли заставили ее смутиться и потупить глаза. Через несколько минут лекарство растворилось, и на больную накатила нестерпимая сонливость. Подчиняясь непонятной силе, голова свесилась на грудь, словно бутон увядающего цветка. Девушка едва успела коснуться щекой подушки, лежавшей в изголовье лежанки, как отяжелевшие веки сомкнулись.

Дождавшись, когда хозяйка заснет, Женька оставил ее одну. Плотно притворив дверь, он вышел и приступил к житейским делам. Съестные припасы, не рассчитанные на такое количество ртов, подошли к концу. Правда, в высоком подклете, куда можно было пройти из сеней были припасы на все случаи жизни.

По крайней мере, картошка и брюквы было в достатке. Кухня тоже порадовала. В этом женском царстве вокруг огромной русской печи царил свой порядок. Рядом с плитой выстроились горшки и плошки, а центральное место занимал огромный чугунок и сковорода. Все было ухожено и ждало руки хозяйки..

Надю Женька попросил озаботиться легкой уборкой, а затем и ужином. Себе он выбрал более ответственную роль.

Над затерянной в тайге деревенькой уже разливались вязкие летние сумерки, а надо было устроить на ночь кобылку, поужинать и устроиться на ночь. Женька отвел скотину в конюшню и поставил в стойло. В углу просторного помещения обнаружилось пара забытых мешков с овсом. Так что вопрос с кормом для лошадки решился.

Проснувшись через пару часов целительного сна, Елена впервые взглянула на своего гостя осмысленным взглядом. Увиденное ей неожиданно не понравилось.

Лекарь сидел устало, опершись спиной на стену, и наблюдал за накрывающей на стол молоденькой спутницей. На его лице, освещенном пылающей лучинкой ярко выделялись глаза, сверкавшие задумчивостью и усталым спокойствием. Весь облик дышал некой таинственностью. Глядя на него, Лена вдруг осознала, что к ней пришло то самое чувство, которого так опасаются практичные люди. Страсть? Нет, но это уже была тяга. Эту тонкую грань дано почувствовать не всякому. Ленка как раз могла уловить тот самый миг, когда рождается настоящее чувство. Вот в эту секунду ты еще вольна здраво рассуждать, а в следующую тебя накрывает водоворот собственных эмоций, и взять свои поступки под власть холодного разума становится затруднительно. Долго ли сохраниться такое равновесие предсказать было трудно, но по своему недолгому опыту Елена чувствовала, что если баланс нарушиться ее захлестнёт такая волна, что бороться с ней будет не под силу.

— Наплевать. Пусть потом будет о чем жалеть. Дорожные романы нестойки, как уверяют книжные умники, но протекают бурно и страстно.

Принятое решение словно сбросило груз с души. Словно предчувствие необъяснимого и дерзкого безумства разом овладело ей. Сердце радостно провозгласило: — «Моя добыча». Взять себя в руки потребовало усилий. Девушка несколько раз глубоко вздохнула и позволила молодому человеку заметить, что уже проснулась.

Ели уже при зажженных лучинах. Говорят, что на ночь наедаться вредно. Пустяки, оголодавшие путешественники и внезапно почуявшая аппетит ангинщица наплевали на рекомендации и отъедались от пуза. Перевязку Женька решил не делать, ограничившись только весьма болезненным уколом. На ночь все разбрелись по разным углам. Женька, хоть хозяйка его и уверяла в отсутствии клопов и тараканов, решил попробовать переночевать на душистом мягком сеновале. Девушки, спасаясь от духоты открыли настежь окна и, не найдя кружевных занавесок, завесили их платками, дабы вместе со свежим воздухом в дом не пробрались непрошеные мушки. Надежда устроилась в угловой горнице, а Лена, осталась на прежнем месте, правда, застелив новое белье.

Ночь в обезлюдевшем поселке окончательно вступила в свои права. Ни один случайный звук не нарушал безветренное безмолвие. Спали все крепко, включая Звездочку.