Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

Две недели я провел под строгим наблюдением медиков, исследовавших мою ногу. Прежде всего порадовало, что решили обойтись без оперативного вмешательства, хотя и не дали 100-процентную гарантию.

– Через месяц посмотрим, как будет идти восстановление, – сказала мне Миронова после очередного осмотра. – Надеюсь, что уже в этом сезоне вы, молодой человек, еще успеете сыграть за свой клуб.

– Вашими бы устами, Зоя Сергеевна…

– Егор, а вы ведь еще у нас и популярный композитор. Да-да, я знаю об этой стороне вашего многогранного таланта. У моего младшего сына есть ваша пластинка «Лирика», заиграл ее уже до дыр. Мне, кстати, тоже очень нравится ваше творчество.

– Спасибо, не ожидал нарваться на такой комплимент, – смутился я, почувствовав, как на щеках, словно у девицы, расцветает румянец.

– А нет в планах выпустить еще одну пластинку в подобном жанре? – еще больше смутила меня Миронова.

– Хм, планов-то у нас громадье, вот только приходится выкраивать время между сборами, играми и тренировками.

– Ну, нет худа без добра. Учитывая, что в ближайшие примерно полгода вы будете отлучены от футбола – самое время вплотную заняться музыкой.

Советом доктора медицинских наук я воспользовался по полной. Еще в больничной палате института травматологии начал прикидывать планы на ближайшее будущее, выковыривая из своей памяти ненаписанные пока хиты и тут же их систематизируя. Кстати, родные и знакомые меня не забывали. Мама с Катькой навещали регулярно, иногда с ними наведывался Ильич. По моей просьбе принесли гитару и нотные альбомы, куда я мог записывать музыку. На гитару пришлось выбивать разрешение сначала у Мироновой, а затем у руководителя института Волкова. Разрешили при условии, если другие пациенты в моей 6-местной палате не будут против, и что я не буду докучать им своей игрой в неурочное время. Оба условия были соблюдены. А после этого в моей палате стали регулярно проводиться «квартирники», которые можно было назвать «палатниками». Помещение набивалось битком, у нас гостил весь этаж, многие, кому не посчастливилось втиснуться в палату, слушали мои выступления в коридоре. Подтягивался и медперсонал. На ура шли песни Высоцкого, впрочем, репертуар у меня был достаточно разнообразный. Так часто просили отыграть небольшой концерт, что я установил режим – не более одного выступления в неделю. Как-никак мне еще нужно было успевать записывать ноты будущих шлягеров

Наведались как-то и бабушка с дедушкой. Велели держаться и пообещали обязательно прийти на следующий матч «Динамо» с моим участием. До этого они лишь однажды нашли в себе силы добраться до стадиона.

Естественно, забегала и Ленка, узнавшая о моей травме по телефону, со слов матери. Раз в три дня навещала железно. Каждый раз, прощаясь, целовала меня в щеку, вызывая понимающие улыбки и подмигивания у соседей по палате. По возвращении со сборов навестило «Динамо» почти в полном составе, включая Пономарева и клубного врача Иваныча. Принесли огромную авоську дефицитных в это время фруктов. Хотел отказаться, показывая на уже битком заполненную тумбочку, так нет, вручили чуть ли не насильно.

– А у нас тут почти всю команду новыми «Волгами» наградили от лица МГС «Динамо», – шепнул мне перед уходом задержавшийся Яшин. – В списках только тебя почему-то не оказалось. Я было на дыбы встал на правах парторга команды, но меня тут же осадили. Мол, Мальцев квартиру получил в том году, и вообще молодой еще.

Лев Иваныч виновато развел руками и вздохнул, но я его утешил, заявив, что все мои «Волги» еще впереди. Не последний раз чемпионат выигрываем. Уж в этом-то я был уверен, все-таки 60-е – лучшие годы в истории клуба.

Особняком стоял визит Михи, который заявился от лица «Апогея» с портфелем, из которого сначала извлек огромную плитку швейцарского шоколада, а затем – уже вовсю издававшийся в это время английский таблоид «Record Mirror», посвященный различным музыкальным течениям. Правда, не глянцевый, а больше похожий на толстую газету, но от этого не менее ценный. Первую полосу последнего номера за прошлый, 1962 год украшала фотография группы «Апогей», перепечатанная с обложки их венгерского диска.

– Смотри, – с улыбкой принялся листать журнал Миха, – мы возглавили декабрьский хит-парад 1962 года.

– Дай-ка гляну, – вырвал я у старшего товарища еженедельник.

– Да бери, дарю, я его тебе принес, еще один экземпляр у меня дома хранится. Там еще про нас заметка есть, ну и тебя упомянули как автора всех песен, само собой. Все, правда, на английском…