Геннадий Марченко: Музыкант (трилогия)

«Это они обо мне ведь говорят, – догадка медленно проплыла в угасающем мозгу. – Меня что, в искусственную кому погружают? А после выведения башка будет варить или стану овощем? Бл…, только этого не хватало. Господи, если ты есть, сделай так, чтобы я лучше умер, чем до конца дней пускал слюни с глупым выражением лица. Господи, сделай…»

– Штырь! Штырь, ты че? Блин, пацаны, че это с ним?

– Че-че… Не видишь, током долбануло. Спорим, спорим… Вот и доспорился, чудак. Неотложку надо бы вызвать, вроде еще дышит, глядишь, и откачают. Сява, ты самый шустрый, сгоняй до угла, набери с таксофона неотложку.

– Понял, Бугор, уже лечу.

Я медленно открыл глаза, и увидел на фоне вечернего заката три склонившихся над собой мальчишеских силуэта. За главного, наверное, этот, с лихо сдвинутой набекрень кепкой. Бугор, кажется. Кстати, странно они как все одеты, как в годы моего детства. Или даже раньше лет на десять, мода эдак 50-х годов прошлого века. Укороченные широкие штаны, бесформенные ботинки, на одном майка со шнуровкой и с поперечной спартаковской полоской, на другом – рубашка с закатанными рукавами, на третьем – куртка, как у героя Льва Перфилова, игравшего Шесть-на-Девять в фильме «Место встречи изменить нельзя». Во блин, и тюбетейка точно такая же!

– Опа, братва, а Штырь вроде как в себя пришел. Эй, Сява, вертайся взад. Штырь, ты как, говорить-то можешь?

Я ощутил весьма чувствительный шлепок по левой щеке, отчего мое сознание окончательно прояснилось.

– Встать помогите, – просипел я, делая попытку приподняться.

Мне помогли принять вертикальное положение, но еще несколько секунд я чувствовал вращение планеты вокруг своей оси. Впрочем, за это время успел окинуть взглядом свой прикид, оказавшийся таким же незамысловатым, как и у остальных парней. А росту теперь я был, судя по всему, такого же, как и они, разве что Бугор был повыше других двоих на голову. А вот подлетевший Сява, напротив, оказался самым мелким, росточком был мне до подбородка.

– Ну ты как, живой? – снова поинтересовался Бугор моим самочувствием.

– Терпимо… Че-то я не понял, что это на мне? Почему ты меня называешь Штырем? Где я вообще?!

– О, пацаны, Штыря-то, похоже, крепко шибануло. Ты хоть помнишь, как тебя зовут-то? В смысле, имя-фамилия?

– И как?

– Егор Мальцев, – вставил парнишка, прикинутый как Шесть-на-Девять.

Ничего себе, какой еще на хрен Егор Мальцев?! Я же Алексей Лозовой, 63 лет от роду, музыкант на излете карьеры, «сбитый летчик», одним словом. Которого шибануло током от микрофона, и которого же погрузили в искусственную кому. А тут я вижу себя в теле какого-то подростка, одетого по моде 50-летней давности как минимум. И зовут меня, оказывается, Егор Мальцев, по кличке Штырь.

– Я Муха, то есть Витька Мухин, – между тем продолжил Шесть-на-Девять. – Это вот Дюша – в миру Андрюха Моисеев. Сява – Жека Путин, а Бугор – Юрка Крутиков.

– Путин?

Я не удержался и хмыкнул. Парни снова переглянулись, синхронно пожимая плечами. Однако нужно уточнить еще один момент.

– Ребята, а который сейчас год?

Теперь уже Сява хмыкнул, выразительно покрутив указательным пальцем у виска, за что тут же получил от Бугра подзатыльник.

– Ты это, Штырь, не ссы, все будет нормалек. Короче, щас 61-й год, Юра Гагарин почти два месяца назад в космос слетал. Уж это-то ты должен помнить.

– Гагарина помню, – пролепетал я, охреневая все больше и больше.

Так, так, так… Это что же такое получается?! Выходит, тело мое там, в 2016-м, в какой-нибудь реанимации, а сознание – вот в этом пацаненке, приблизительно 14 лет от роду, в 1961 году. Интересно, а где тогда сознание обладателя этого молодого организма? Может быть, мы поменялись телами? А ежели его душа отлетела в лучший мир, то мне что же, теперь так и придется таскать на себе эту оболочку? Хм, хотя, с другой стороны, оболочка вполне себе неплохая. Лучше той, что я оставил в будущем, моложе лет на пятьдесят.

– Ну че, память не вернулась? – участливо поинтересовался Бугор.

– Да так, частично… Вы еще скажите, сколько мне лет, где я живу, кто мои родители и где я учусь?

В следующие несколько минут на меня вылили целый ушат информации. Выяснилось, что сегодня воскресенье, 4 июня, и всего три недели назад Егору – то есть уже мне – стукнуло 15 лет. То есть родился я 10 мая – аккурат после Дня Победы и через год после виктории в Великой Отечественной войне. У меня была старшая сестра, Катя Мальцева, которая только что закончила третий курс Московского государственного педагогического института имени Ленина. Я же сам в этом году закончил восьмилетку, и собирался поступать в железнодорожное училище на помощника машиниста паровоза.