Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

– Ну что ты кипятишься, мы вчера только заявление подали, а там, оказывается, настоящая очередь.

– Все с вами ясно… А жить где думаете? Я все равно улетаю, наверное, и живите в нашей 3-комнатной…

– Игорь настаивает, чтобы мы снимали квартиру.

– Независимости захотел, значит… Ну-ну.

Оно и понятно, жить в чужой квартире – не каждому мужику приятно, если он хочет чувствовать себя полноценным главой семьи. Но ладно бы нормальная хата, своя, а то ведь мыкаться по съемным… Сам прекрасно помню, как мотался от одной квартиры к другой, когда первое время жил в Москве.

– А знаешь что… Сделаю-ка я вам свадебный подарок. Был позавчера на собрании в Союзе композиторов, узнал, что начинают строить кооперативный дом, а пайщиков не добирают. Так что мне будет еще не поздно впрячься, купить для вас «двушку», например. Как вы на это со своим Игорьком посмотрите?

– Егорка, ты золото!

Катька повисла на мне, прижимаясь к моей груди своими объемными выпуклостями, и я невольно крякнул. Не будь я братом по крови – точно возбудился бы. Хотя… Нет, блин, нужно, судя по всему, снова бежать под холодный душ. Беда просто какая-то с этими бабами.

5 августа, накануне отлета, мы с Лисенком устроили прощальный вечер. В свободной от посторонних квартире почти три часа предавались плотским утехам. А напоследок я узнал такое, что чуть в обморок не грохнулся.

– Ежик, хочу тебе что-то сказать, – тихо произнесла одевающаяся Ленка, не поднимая глаз.

– Что любишь меня? Я тебя еще больше люблю.

– Нет… Ну, в смысле, люблю, конечно, просто… Просто у меня задержка месячных.

Оп-па! Вот это финт ушами! Я так и сел, непроизвольно ощупывая глазами живот подруги. Если срок и есть, то небольшой, пока еще ничего не заметно.

– Нормально, – пробормотал я. – У гинеколога была?

– В женской консультации? Еще нет, вот хотела на днях сходить… Егор, я не хочу делать аборт, не хочу убивать нашего ребенка! – с жаром выдохнула мне в лицо Ленка.

– А кто говорил про аборт? Если у нас будет ребенок – я только рад. Правда, родителям еще нужно сказать, твоим и моей маме, да еще учитывая мой контракт с «Челси»…

– Я думала про это, ничего, рожу – и мы будем тебя ждать с дочкой. Родители помогут, я уверена.

– Почему с дочкой?

– Я знаю, что будет дочка.

– Ну, в принципе, хоть бы кто, лишь бы здоровый, – изрек я философски. – Небось уже и имя придумала?

– А как же – Анастасия.

– Почему Анастасия?

– В честь моей бабушки, ты же знаешь ее, какая она у меня замечательная!

– Ну да, имел честь… А что, нормальное имя, Анастасия Егоровна – звучит. В общем, как посетишь гине… женскую консультацию – сразу пиши, а то я там от разных мыслей с ума сойду… Блин, а ведь нужно будет тогда и свадьбу сыграть. Не станешь же ты рожать, не будучи замужней женщиной! Если ты беременна, и если меня вызовут на игру сборной 4 сентября, то как раз могли бы и сыграть.

– Ага, а ты знаешь, какая очередь в ЗАГС?

– Точно, мне же Катька говорила… Они, кстати, со своим хахалем женятся 11 сентября, представляешь! А заявление подали вот только на днях. Ничего, задействую связи, за один день распишут, – уверенно заявил я, подумав задним числом, что мог бы и для сестренки постараться с более ранним сроком росписи.

Провожать меня в «Шереметьево» утром следующего дня заявились все: и мама с Андрейкой, и Ильич, и Катька с Пашкой, и бабушка с дедушкой, и Лисенок… Это не считая Ряшенцева, который приехал меня лично напутствовать.

– Егор, помни, что за тобой – вся советская страна, весь советский футбол, – дыша на меня табаком, наставлял президент Федерации футбола. – Не урони, так сказать, честь, держи высоко знамя советского спорта!

– Понял вас, Николай Николаевич, не подведу! – пообещал я исполненным драматизма голосом.

Ну а дальше прощание, объятия, слезы… С Лисенком при всех, не скрываясь, целуемся в губы, и вот я уже смотрю из иллюминатора на проносящиеся под шасси самолета плиты взлетно-посадочной полосы. До свидания, Москва, и здравствуй, Лондон!

Думал, в самолете отосплюсь за несколько часов полета, да где там! Моим соседом оказался собкор «The Guardian» в Москве, представившийся Джонатаном Хэмфри. Тот летел домой в отпуск, и сразу же принялся доставать меня своими умозаключениями по поводу внутренней и внешней политики СССР, предварительно нашарив что-то левой рукой в своем объемном кейсе.

– Мне много чего нравится в России, – заявил он на английском. – Пушкин, Лермонтофф, Толстой, Чехофф… Россия дала миру первого космонавта – Юрия Гагарина. Но в то же время я вижу гораздо больше, хотя вы можете со мной не соглашаться, однако минусов в Совьет Юнион тоже хватает.