Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

– А ведь товарищ Мальцев у нас не только замечательно танцует, но и прекрасно поет, – раздался голос Шелепина после того, как смолкла музыка.

– Может быть, он нам что-нибудь и исполнит в таком случае? – довольно сносно по-русски поинтересовался де Бароссо.

Тут же к его просьбе присоединились и другие присутствующие, включая бразильцев, которым слова партийного босса перевел толмач. Ешкин кот, даже тут в покое не оставят! И что делать? В присутствии бразильских гостей исполнять рок или бардовские вещи? Не прокатит. Что-нибудь эстрадное? Нет, тут нужно нечто, близкое бразильцам по духу, или хотя бы латиноамериканское. А что, если…

– Ребята, можно я одолжу вашу гитару, а вы поможете мне с ритм-секцией?

Музыканты согласно закивали. Я перекинул через плечо ремень от акустической гитары с подключенным звукоснимателем, проверил настройку инструмента по высоте звука, вроде годилось. Ну что ж, начнем!

В той же Мексике песня «La Bamba» считалась практически народной, но наибольшую известность получила уже позже в исполнении группы «Los Lobos». Вполне вероятно, что кто-то из присутствующих здесь южноамериканцев ее и не слышал, но хлопали в такт все, включая и наших во главе с генеральным секретарем ЦК КПСС. Сзади меня прекрасно держали ритм с помощью конго и маракас, а второй гитарист на 4-струнной куатро довольно удачно выписывал басовую партию, хотя по окончании каждого куплета и припева соло на басовых струнах я брал на себя.

Мелодия простейшая, играется на трех аккордах. А, как известно, что чем проще – тем заводнее. И вот уже бразильские футболисты вместе со своим тренером встают и, продолжая хлопать в такт, начинают изображать из себя танцоров. И Фурцева-младшая туда же. Наши хлопают, но танцевать стесняются, а я допеваю песню до конца, раскланиваюсь и возвращаюсь на свое место, вытирая салфеткой вспотевший лоб.

– Егор, вы просто уникум! – констатирует Ряшенцев и подкладывает мне на тарелку клешню отварного омара.

Не успеваю с ней разделаться, как на меня снова свое внимание обратила Светлана.

– Егор, вы не знаете, где тут дамская комната?

– Э-э… Честно сказать, не в курсе, хотя можно официанта спросить…

– Не будем людей отвлекать, пойду сама поищу… А может быть, вы меня проводите? А то как бы не заблудиться.

Нет, ну нормально, да?! И это при мамашке, которая хоть и делает вид, что не прислушивается к нашему диалогу, а по-любому ловит каждое слово. Да и не куда-нибудь ее проводить, а в сортир, куда обычно дамы ходят без сопровождения.

– Хм, ну вообще-то могу, – все еще кошусь на Фурцеву-старшую. – Хотя, признаться, и сам тут не особо ориентируюсь.

Мы двинулись к дверям, не тем, через которые вошли Шелепин и посол, а к другим, через которые мы сами заходили в этот зал, но у выхода нам дорогу преградил серьезный товарищ в темном костюме:

– Могу я узнать, куда вы направляетесь?

– Молодой человек провожает меня до дамской комнаты. Надеюсь, это не является государственным преступлением?

– Нет, не является, – чуть смешавшись, ответил охранник, открывая дверь. – Идите по коридору прямо, потом свернете направо, там должен быть дежурный, он вам подскажет.

– Спасибо, вы нас очень выручили… Егор, возьмите меня под руку, что-то голова немного кружится. Кажется, зря я с шампанским попробовала эту… как ее… кашасу. Это все Пеле, уговорил меня продегустировать национальный бразильский напиток.

Да уж, повисла она на мне так, что я невольно клонился в ее сторону. Вот и поворот направо, где-то здесь должен обитать дежурный. Ага, вон мужчина средних лет в гражданском сидит за столом, что-то сосредоточенно вычитывает в свежем номере «Правды». Услышав смягченные ковровой дорожкой шаги, поднял голову, вопросительною уставился на нас. Когда понял, что мы ищем, показал за угол:

– Вон третья дверь по коридору, там общий холл, из которого можно попасть в мужской и женский туалеты.

Мы проследовали до общей двери, и тут я сделал попытку стряхнуть с себя Светлану. Мол, дальше уже как-нибудь сама. Но та неожиданно цепко вцепилась в мое предплечье и чуть ли не силой затащила меня в холл туалета, стены которого над умывальниками украшали большие зеркала. На мою беду, здесь никого не было, и Фурцева-младшая, прижавшись спиной к открывавшейся внутрь двери, все так же цепко держа меня за руку, горячо прошептала: