Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

В какой-то момент мне захотелось позвонить Рукавишниковой, но потом я передумал – она начнет по обыкновению выпендриваться и задерет нос, а у меня испортится настроение.

Так что на другой день я пошел в районное автохозяйство (Боговещенское АТХ) и устроился на работу шофером грузовой автомашины.

Между прочим, и Миута сделал то же самое, и еще четверо ребят из нашей школьной шоферской группы. Но вот они остались все работать на месте, то есть в Боговещенке, а меня сразу же откомандировали в наш райцентровский пионерский лагерь, в Степнянское. Это – километрах в 30 от Боговещенки, посреди степи, и дорога туда проложена по солонцам.

Командировали меня до конца сезона, то есть до 24 июля. В принципе, мне это подходило, сразу после этого я собирался уволиться и ехать в Барнаул. Насовсем!

Дело в том, что долгожданный перевод отца в Барнаул на работу в краевой суд, наконец, был осуществлен, и как раз сейчас он принимал дела на новом месте работы. А переезд мамы, ну, и транспортировка нашего домашнего имущества могли осуществиться как через неделю, так и через месяц – все зависело от того, как скоро отец получит новую квартиру в городе.

Так что я устроился на работу, чтобы не болтаться без дела – тяжело ждать да догонять! И командировке я обрадовался – пусть уж лучше мама без меня, не торопясь, соберет наш скарб!

Перед отъездом в лагерь я попросил слесарей АТХ поставить мне замки на двери моего ГАЗа. Они сделали все в лучшем виде, и когда я ехал по степным дорогам, за спинкой моего сидения стояли упакованный «Панасоник», кассеты и наушники.

А металлический ящик с инструментом лежал на полу кабины – это его место занимали невидимые для других предметы из будущего…

Я работал ежедневно так интенсивно, с утра до темна, что мне некогда было думать о Рукавишниковой. Думала ли она обо мне – не знаю, надеюсь – да. Один раз за это время в воскресенье на своем ЗИЛе ко мне приезжал Миут, а с ним Нелька и Надька, но я был так занят перевозкой пионеров из лагеря на купание на озеро, которое отстояло чуть ли не на десяток километров (какой дурак проектировал и размещал лагерь!), и затем обратно, что мы лишь успели перекурить и переброситься парой фраз.

Надюха собиралась замуж за Берика, Нелька – поступать учиться в Новосибирск, в институт торговли. А Валерка решил сходить в армию – он подлежал по возрасту осеннему призыву.

И я не спросил Миута про Варьку! Когда спохватился – они уже уехали.

10 июля отец получил квартиру в Барнауле, в районе с банальным названием «Черемушки», и через день приехал за нами. Ну. точнее – за мамой, с ним моя временная работа в АТХ была заранее согласована и он знал, что я пока остаюсь. Но не попрощаться с любимым сыном родители не могли, и отправив грузовой машиной мебель и вещи, они заехали по пути ко мне. Отцу выделили в Барнауле «Москвич», на нем они и приехали в лагерь.

Директор пионерлагеря было потребовал, чтобы я не прерывал челночные рейсы по маршруту «Лагерь – озеро» и «Озеро – лагерь», но тут уж я возмутился – хватит, устал я, как собака! Вылезал из кабины только перед сном, когда было темно. И будили меня зачастую с рассветом – то директору нужно было в райцентр и мне предстояло добросить его до трассы, по которой ходили автобусы, то поздно вечером – встретить его на этом же месте на трассе, при его возвращении с совещания…

Так что я сказал – баста на сегодня! И закрыл дверцу машины на ключ.

На «Москвиче» мы поехали в Степнянское, там в деревенской чайной посидели, пообедали, мы с отцом выпили по паре рюмок – я поздравил его с переводом и повышением.

– Спасибо, сынок! – сказал, расчувствовавшись, мой папа. – Это – временная должность, мне звонили из Москвы и сказали, что меня включили в резерв на выдвижение председателем обл (край) суда.

Папу перевели сразу на должность заместителя председателя краевого суда, и, выходит, все в э т о м времени течет неизменно – тогда, в прошлой жизни, его также выдвигали руководителем областного суда. Но в тот раз он не поехал из-за моей т о г д а ш н е й неудачной женитьбы…

Я вспомнил спрятанный в «Панасонике» листок с планом, и подумал – на этот раз он должен поехать! Он должен согласиться на перевод!

Но это зависело, как это не парадоксально, вовсе не от меня – от Рукавишниковой…

В общем, мы пообедали, все еще раз обговорили.

– Толик, – говорил отец, – ты смотри – все делай, как договорились. 25-го получишь расчет, забери трудовую – и на другой же день – в Барнаул! Чтобы успеть сдать документы на юрфак, а то в этом году конкурс там ожидается – 30 человек на место! Я связался с одним знакомым – он бывший краевой судья, защитился и второй год преподает судебное право. Он тебя подстрахует, если что…