Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

И мы исполнили дворовую песню о несчастной японке, которая родила и воспитала сынишку одна, в то время, как отец – английский моряк, прохлаждался себе в Лондоне, ничего о сыне не зная.

Песня была несложной, чего не скажешь о следующей.

– «Небеса, небеса!» – негромко сказал я, и сразу начал:

Здесь вступили гитара и баян, и девочки ритмично стали встряхивать маракасы.

По ходу исполнения голос мой забирал все выше и выше, и апогея достиг на словах:

Баян повел партию, исполняя проигрыш, Бульдозер перебором струн сохранял ритмический рисунок.

Завершая песню, я уже как бы устало, повторил: «Небеса, небеса – дайте силу бродяге…»

И в наступившей тишине раздались первые аплодисменты. Сначала единичные, потом хлопало все больше слушателей. А их собралось уже десятка два.

Мы решили немного порезвиться, и исполнили несколько дворовых песен – в принципе, в той или иной степени слова этих песен наша молодежь знала. И напевала про себя.

Борька выбивал на струнах «восьмерку», Моцарт отрывистыми аккордами поддерживал музыкальный рисунок песни, а мелодию вел я.

Затем последовала песня из этого же ряда «Девушку красивую парень обнимал», затем мы решили внести нотку душевности и некоей ностальгии.

– Январский снег! – шепотом сказал я. И начал вступление перебором гитарных струн.

По ходу в мелодию вплелось звучание баяна, а когда я запел, основную партию повел Бульдозер, трогая струны свой гитары медиатором.

Девочки шуршали маракасами, голос у меня был душевный, и я не старался, чтобы меня услышали многие – пусть напрягают слух, зато разговаривать не будут.

Слушатели, которых значительно прибавилось, и не разговаривали.

Настало время показать себя.

Две следующие песни были сложными по вокальному исполнению голос должен был метаться, то поднимаясь на немыслимую высоту, то опускаясь вниз, становясь при этом мягким и доверительным. А при исполнении припева первые две строчки мы пели на три голоса, а затем следующие две строчки каждая завершалась «эхом», например:

«дороже…»

«дороже…»

Я: «…в оценке, что дороже»

Ну, где-то так!

Вступление исполнил перебором струн Бульдозер, а затем мелодический рисунок обеспечивал на баяне Моцарт.

Судя по реакции, народ не совсем осознал, что его знакомят с классикой русского романса. Дворовые песни он воспринимал не в пример живее. Но для моих целей мне нужно было исполнять именно серьезные вещи.

– «Я люблю под вечер помечтать…» – сказал я.

Моцарт легким движением мехов баяна задал тональность.

Припев здесь я исполняю, забирая голосом на октаву выше, что называется – «жилы рву». Так что сейчас меня многие услышат…