Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Я повернул магнитофон обратной стороной, открыл панель, закрывающую пространство внутри «Панасоника» – там должны были быть шесть круглый батарей, но было пусто, – и прикрепил листок на пластилине на задней крышке батарейного отсека, а потом защелкнул его на место.

Часы на моем столе показывали половину четвертого. Рядом с ними стояла фотография – Валюха Разина со снимка смотрела на меня.

«Прощай, Валюша!» – негромко сказал я, вставая со стула и подходя к выключателю.

Я выключил свет, поворочался и, наметив план на завтрашний день, вскоре уснул.

Утро 2-го было еще выходным днем. Проснулся поздно, печи уже вовсю шумели – в них горел уголь.

Я спросил родителей, не собираются ли они уходить, получил ответ: «Нет», и договорившись о том, что мне нужно сделать им чрезвычайное сообщение, пошел к бабушке на кухню.

Там я позавтракал, позвонил Миуту и надевая «Москвичку», сказал родителям, чтобы они посмотрели на стенку печки в моей комнате.

– Вам это понравится! – крикнул я уже из-за порога.

Миута пришлось дожидаться у него дома – он еще не ел. Я поболтал с его мамой и отцом – на удивление мне далось это легко, словно я и не был гибридом шестидесятилетнего мужчины и подростка. Они ничего не заметили, потому что разговаривали, как обычно – а я помнил памятью 17-летнего Толика, как они обычно с ним говорили.

Я вообще очень многое помнил его памятью – хотя не исключено, что память просто вернулась ко м н е с а м о м у. Став 17-летним, я просто все вспомнил, что было со мной за семнадцать когда-то прожитых лет.

С Глазиным мы тоже договорились быстро – я пообещал, что он получит свои спортивные снаряды в целости и сохранности, и вместе с Валеркой мы вернулись и принесли снаряды ко мне, но в дом пока я заносить поостерегся – мы спрятали их в темной кладовой на веранде.

Потом мы зашли ко мне, и я принялся при Валерке названивать по телефону: на номер 3—93 – Вовке Чернявскому, на 5—17 – Нельке, поздравил ее с Новым годом. Позвонил Надьке Лишайниковой, не поленился вспомнить свой собственный номер – 3—68 (тоже не забыл!!!).

Я старался болтать легко, и сначала я чувствовал некоторое напряжение – мне казалось, что вот сейчас кто-нибудь меня заподозрит… Но ничего подобного, все прошло, как по-маслу.

Так я начал адаптироваться – то есть врастать в среду, говоря терминами далекого будущего…

все тот же январь

После обеда я попросил всех задержаться на кухне.

– Имею чрезвычайной важности сообщение! – сказал я.

И принялся самолично разливать всем чай. Кроме бабушки – она мыла у таза с горячей водой посуду.

– В общем, мам, папа – я решил с Валей порвать! – сказал я.

– Сла-ва богу! – сказал дед Илья. Он был всю жизнь отчаянным ловеласом-бабником, в отношения с женщинами входил легко и, что всегда поражало меня и чему я не верил – за всю жизнь ни разу не подрался из-за женщины. Хотя гулял напропалую с замужними.

Легко общаясь с дамским полом, дед никак не мог понять моих страданий относительно Валентины Разиной. И всячески меня осуждал, стыдил и даже ругал. Матом, когда родителей не было дома.

– Де-ед! – оборачиваясь, сдержала его бабушка Тина.

– Правильно сделал, наверное! – поддержал тестя мой папа.

Мама тоже выразилась в том же смысле, что, мол, порвал – и хорошо. И славно! Будем жить себе дальше, без хлопот…

Но я тут же опроверг ее мнение. Насчет жизни без хлопот.

– Вы режим дня почитали? – негромко спросил взрослых я.

Мне подтвердили: да, мол, прочитали, молодец!

Но я ожидал не этого. Я надеялся, что кто-нибудь из них подставится. И не ошибся – подставилась мама, у нее всегда было потрясающее чутье.

– Толик, а что это за репетиции оркестра? Какого оркестра? И почему – у нас дома?

– Мам! Ты всегда говорила, что у меня хороший голос и я в тебя пошел. Я хочу попробовать петь. А оркестр – это Борька Бульдозер и Жека Моцарт. Ну, и девчонки. Так вы разрешаете? Репетиции и тренировки?

– Ну, хорошо, по времени все сходится – мы же до шести вечера на работе. Зачем тебе разрешение?

Мама работала в нашей школе, а после обеда (она приходила домой около часа дня) она работала до вечера еще и в нашем профтехучилище – там она преподавала, как и в школе, русский язык и литературу.

– Действительно… Да и разрешение на тренировки – тренируйся себе, что мы тебе должны разрешить?

– Пап! Мне для тренировок нужно повесить в проем двери грушу, а в гостиной – крюк для мешка.