— Валюша, Лена мне говорила, что ты не хочешь дальше учиться, и планируешь поступать в медицинский техникум. Это правда?
Услышав положительный ответ, он принялся уговаривать ее продолжить учебу в школе и уже потом, поступать в мединститут, если ей так нравится медицина.
— Валя, я думаю, в наше время можно закончить десять классов и не торопиться после восьмого класса, поступать в техникум. Подумай, ты через два года станешь старше и сможешь более правильно определиться с будущей профессией. И не будешь сейчас подавать плохой пример Лене, — назидательно бубнил он.
Валька, не спорила, послушно кивала головой, якобы соглашаясь с его словами, еще бы! Ей сто процентов надо починить свои туфли. Когда папа, довольный проведенными наставлениями, отправился в мастерскую, мама, укоризненно качая головой, произнесла:
— Эх, Валя, Валя, пороть тебя некому.
— Да ладно вам тетя Варя, — хихикнув, ответила та. — Вы же знаете, что у меня дома творится. А в медучилище общагу дают. Так что поеду туда учиться, на стипендию проживу.
— Да, что с твоей стипендии, шиш, да ни шиша, — с горечью сказала мама, — наголодаешься в чужом городе. Ай, ладно, дело твое, раз мать волю дает.
Спустя полчаса, мы с Валей сбегали вниз по откосу к песчаному речному берегу, откуда доносились крики парней и девчачий визг. Время было около десяти часов, однако на пляже уже лежало и купалось множество народа, и еще больше подходило пешком, или с автобусной остановки. Шли семьями, компаниями, поодиночке. Казалось, что сегодня весь наш небольшой городок переехал сюда.
Но все же мы смогли занять свое любимое место у большой ракиты, где уже лежали несколько девочек из нашего класса, с ними точили лясы два десятиклассника. Третий натирал тряпкой свой мотоцикл.
Увидев нас, девочки радостно закричали:
— Наконец, вы появились! А нас мальчики обещали прокатить на мотоцикле, Коля даже предложил научить нас кататься.
Валя, искоса посмотрев на мальчишек, принялась стягивать с себя платье, те скромно отвернулись, хотя их никто не просил этого делать. Валька показала им язык в спины и под хохот девчонок начала расстилать покрывало. После чего пошла к парням и стала с ними шептаться. Те же откровенно разглядывали ее выдающиеся формы.
Я тоже смотрела на колышущуюся грудь подруги и отчаянно завидовала. Мне казалось, что у меня никогда не будет ничего подобного. Хотя мама, пришивая поролон, уверяла, что все будет хорошо, надо только подождать год, или два.
Я неторопливо разделась, демонстрирую новый купальник и девки с удивлением начали меня разглядывать, им, видимо, не терпелось спросить, когда у меня успела вырасти грудь, но они стеснялись сидящих рядом парней.
Тут Танька Климова что-то шепнула на ухо Любке Махаевой, и они обе засмеялись, глядя на меня.
Как обычно мои щеки вспыхнули ярким румянцем, игнорируя смех, я легла на покрывало ничком, и подставила спину летнему солнцу.
Какое-то время лежала не шевелясь, но вскоре спину начало припекать и пришлось повернуться. Парни ушли наверх вместе с Валькой, укатив с собой мотоцикл.
— Эй, недотрога, — негромко сказала Климова, — расскажи, с чего бы у тебя грудь появилась, ты же еще вчера плоскодонкой была?
Я шмыгнула носом, пытаясь не заплакать, это на какое-то время получилось.
— Молчит, еврейка, — удовлетворенно продолжила он. — Ваты напихала в чашечки и довольна. Теперь будет мальчишек кадрить.
Не желая дальше слушать Таньку, я вскочила и, собрав одежду, почти бегом ринулась от одноклассниц.
Мне удалось найти неподалеку местечко между упавшими деревьями, где был пятачок песка. Там вновь разложила покрывало, улеглась на него и начала хныкать.
— За что мне это, за что, я люблю своего папу, он хороший, добрый человек, мастер своего дела, его уважают на работе. Но иногда я его ненавижу, за то, что периодически слышу в свой адрес, — думала я, прерывая свои мысли всхлипываниями.
Как было хорошо в детском саду и первых двух классах, никто меня не трогал, учителя ставили в пример за поведение и учебу.
Но однажды в третьем классе ко мне на перемене подошел Сережка Филимонов, наш самый хулиганистый одноклассник.
— Слышь, Гайзер, а ты, правда, жидовка? — спросил он.
— Нет, — возмутилась я. — Какая я тебе жидовка, я такая же, как все, обычная. А кто такие эти жидовки, ты знаешь? — в свою очередь спросила я.
Сережка растерянно почесал голову.
— Ну, батя говорил, что жиды во всем виноваты, они жадные, носатые и с черными кучерявыми волосами. А бабушка сказала, что они этого продали, как его, ну Христа вроде. И сказала, что твой отец тоже жид, хоть и сапожник.
Читать дальше