Максим Далин - Запах разума

Цвик посмотрел на него и испугался, потянулся оставить на лице запах, что-то сладкое — «не волнуйся». Только Витя его руку отстранил. Сказал с этаким мрачным дружелюбием:

— Лошара ты, Цвикуля. Не обижайся, но — как Бог свят, лошара. Ты вот с нами трёшься — не боишься проблем огрести заодно? Вон, домой-то тебя уже не пускают…

Вот тут-то мне и пришлось выложить то, что я на эту тему думаю. О родословном древе, о мужчинах, которые приходят, и ребятах, которые уходят. И говорить было тяжелее, чем камни ворочать.

Артик слушал восхищённо, Витя — хмуро, а Серёга несколько раз хотел перебить — и несколько раз передумал. Удивил я их.

— Ни фига! — сказал Витя, когда я закончил. — Что ж это выходит — у них, получается, вообще семей нет? Ни жён, ни мужей?

— Семьи есть, — возразил Артик. — Семья — это клан. Вот Кэлдзи — это семья. Вероятно, Цвик и другие мальчики будут потом приняты в другую семью. Все друг другу родственники.

— Это да, — встрял Серёга. — Но с бабами-то как, я не понял? Как они тут со своими бабами? У каждого — по нескольку, что ли? Или у бабы двое может быть? Как вообще, ёлки?

— Если по чертежу, — сказал я, — то бывает и так, и этак.

— Блядуют, что ли, поголовно? — спросил Сергей и набычился.

— Да почему?! — возмутился я. — Они же все друг другу — свои!

— Ни хрена! — рявкнул Серёга. — Ты прикинь, если у нас на Земле твой братан с твоей бабой — это как? Это не блядство? Ты ему морду бить не будешь? И кто баба в таком случае, а, ёлки?

— Сергей, — сказал Артик, — угомонись. Это — не Земля.

— И, кстати, салажня, — сказал Витя с какой-то загадочной миной, — это ещё ерунда всё. Меня вот что-то такой момент заинтересовал: интересно, у мужиков тут вообще какие-нибудь права есть, а?

И все замолчали, уставились на него во все глаза.

— Смотрите, — сказал Витя тоном старого мафиозо. — Вот Динька говорит, что Цвик должен из дома уйти куда-то туда, чтобы там жениться или что… в общем, в другую семью. Пока что он с нами живёт — будем считать, что для семьи он уже — отрезанный ломоть, так?

Серёга кивнул, и Артик сказал: «Допустим». И я согласился.

— А раз отрезанный, — сказал Витя, — так где его вещички? Ну, есть у него торбочка. Там — он показывал — семечки для одежды, какая-то штуковина свёрнутая, типа одеяла, я не понял, книжка в коробке и дудочка. И паук у него всегда на голове сидит. И всё. И что, он так и пойдёт?

— Как на Земле в далёкие времена, — улыбнулся Артик. — Счастья искать. Мне кажется, никакого имущества в таких случаях не полагалось и у нас.

— У нас бы он нанялся работать, — согласился Витя. — А тут? Придёт куда-нибудь, а там снова заправляют тётки. Какая-нибудь старуха вроде Раздзико будет решать, брать его или нет, так? А что потом? Мне кажется, бабы ему денег платить не будут…

— А мне кажется, — медленно проговорил Артик, — что денег этот мир либо не знает вовсе, либо использует их как-то очень странно. Ему платить не будут… и он платить не будет. Его совершенно бескорыстно приютят и накормят. И поселят в таком же доме, как этот. До выяснения, я полагаю.

— До какого выяснения? — спросил Сергей.

— Нужен он новой семье или нет, — усмехнулся Артик. — Мы с вами, джентльмены, ещё под вопросом. Но мы — редкость, о нас рассказали по радио. Поэтому нас до сих пор привечают.

Кажется, Витя хотел что-то добавить или возразить, но тут мы услышали торопливые шаги и весёлые девичьи голоса за окном — и тут же в дом влетели Гзицино и её подружка, кудрявая блондиночка, похожая на болонку. Гзицино с разбегу кинулась к Артику ласкаться, улыбаясь, совсем как земная девушка — Артик её обнял, а она защебетала что-то о воздушном шаре, о встрече, но слишком быстро говорила.

А запахи я и вовсе не понимал. Что-то сладкое обещала, а что — не разобрать.

Пришлось спросить у Цвика. Цвик уже научился говорить с нами медленно — но и он не смог объяснить ничего толком. Я понял только о передатчике, воздушных шарах, встрече, гостях — это и перевёл ребятам.

А Гзицино добавила:

— Для вас.

Эти слова и этот запах я уже знал — и все уже знали. Их часто говорили: «еда для вас», «одежда для вас», «жилище для вас». Теперь были «гости для вас».

Гости для нас. Мы даже растерялись.

Серёга сказал:

— Чё, идти надо, да? — а у Вити лицо сделалось мрачное и озабоченное, будто ничего хорошего он от гостей не ждал. Зато Артик сиял, как новенькая монетка.

— Очень любопытно, — сказал он, обнимая Гзицино одной рукой, а другой — почёсывая её за ушком, как котёнка. — Очень любопытно, джентльмены. Похоже, наш контакт сдвинулся с мёртвой точки.