Олег Якубов - Михайлов или Михась?

— Мое начальство не знало, что я буду свидетелем.

— Кто командировал вас в Швейцарию, господин Упоров?

— Мое начальство.

— Пожалуйста, конкретно.

— Начальник РУОПа по Москве Николай Иванович Климкин.

— Вы получили для поездки какие-либо документы, удостоверяющие ваши полномочия?

— У меня при себе было удостоверение личности. Это документ, подтверждающий, что я являюсь работником РУОПа.

— Я понимаю, что такое удостоверение личности, — усмехнулся адвокат Реймон. — А вот вы, господин Упоров, меня понять явно не желаете. Я спрашиваю, был ли вам вручен документ, подтверждающий ваши полномочия в Женеве?

— Я был командирован для того, чтобы оказать помощь швейцарскому правосудию. Полагаю, что эта миссия ни в каких специальных документах не нуждалась.

— Разве господин Климкин не дал вам письма для женевских следователей? — вновь вмешалась в допрос президент суда Антуанетта Сталдер.

— Не знаю. Не помню. Мой отъезд готовил не сам начальник, а другой сотрудник.

— Но как-то вы попали к следователю Зекшену, узнали, в каком он находится здании, в каком кабинете, — продолжила судья.

— Меня в аэропорту встретил полицейский. Он сказал, что в телефонном разговоре с Москвой ему меня отрекомендовали как человека, хорошо знающего «Солнцевскую» ОПГ. Полицейский спросил, так ли это. Я подтвердил, что уже много лет занимаюсь расследованием преступлений «Солнцевской» ОПГ и готов рассказать все, что знаю, чтобы помочь швейцарскому правосудию. И тогда полицейский спросил меня, согласен ли я все это рассказать в качестве официального свидетеля. Я ответил согласием. После этого меня отвезли к следователю, который представился как Жорж Зекшен.

— Из ваших слов я поняла, что женевская полиция была осведомлена о вашем приезде. Так ли это?

— Да.

На протяжении двух лет появление майора московского РУОПа Николая Упорова было покрыто тайной. Ни адвокаты, ни сам Сергей Михайлов не могли добиться ни от следователя, ни от прокурора внятного ответа, когда, как, по чьему заданию и в качестве кого прибыл в Женеву человек, ставший официальным свидетелем. Конечно, защита предполагала, что Упоров вступил в некий сговор со следствием, однако это были лишь предположения. И вот только теперь, на суде, отвечая на методичные вопросы, Упоров вынужден был пролить свет истины на свое загадочное появление и не менее завуалированную миссию.

— Итак, господин Упоров, — снова обратился к свидетелю адвокат Реймон, — вы приехали в Женеву, не имея никаких официальных полномочий, и только здесь приняли решение стать свидетелем обвинения — официальным свидетелем.

— Я не знаю всех тонкостей процедуры. В Женеву я приехал один, со мной не было никакого начальства, так что все решения я принимал самостоятельно, посоветоваться мне было не с кем. Я считаю, что я вправе был принимать любые решения, так как указание выехать в Швейцарию я получил от своего начальника.

— Письменно?

— Устно.

— Как же все-таки это происходило, кто финансировал поездку, кто оформлял визы в швейцарском посольстве и авиабилеты?

— Не знаю. Накануне моего отъезда мне на работе вручили билет до Женевы, виза в паспорте уже была проставлена.

— Господин Упоров, в следственном досье нет ни одного документа, подтверждающего, что вы являетесь сотрудником РУОПа. Как это могло получиться?

— Не знаю, могу лишь повторить, что у меня при себе было удостоверение личности, которое я при знакомстве с полицейскими предъявил.

— Чем вы можете объяснить, что в досье нет также ни одного документа, который мог бы подтвердить все вами рассказанное. В досье отсутствуют также какие-либо рапорты полицейских или их отчеты о «Солнцевской» группировке.

— Я помню точно, что готовил подробный рапорт о «Солнцевской» ОПГ. Этот рапорт я передал своему начальнику. Что было дальше с этим документом, мне неизвестно. Начальник мне не докладывал.

— Да, но у вас наверняка сохранилась копия этого документа. И раз вы приехали в Женеву с инициативой помочь, то почему вы не взяли этот рапорт с собой?

— Я привозил какие-то документы, но не помню точно, передал ли я их Зекшену. — Упоров после этой фразы умолк и продолжил лишь спустя несколько минут: — Да, теперь я вспомнил точно, я передавал Зекшену документы, а почему они отсутствуют в досье, я не знаю.

— Вернувшись в Россию, вы составили письменный отчет о своем пребывании в Женеве?

— А у меня его никто и не требовал.