Олег Якубов - Михайлов или Михась?

— Браво, мсье Михайлов, браво, — произнес он.

Тем временем в зале шла подготовка к допросу прибывшего из США свидетеля обвинения Александра Абрамовича. Президент суда, как и накануне, отправилась в комнату, где помещался свидетель. Вернувшись в зал, она объявила присяжным, прокурору, адвокатам и подсудимому, что подтверждает личность Александра Абрамовича, и тут же, не теряя времени, приступила к допросу.

По сути, допрос свидетеля Александра Абрамовича от допроса Упорова мало чем отличался. Свидетель ссылался на мнения, ощущения, но не на документы. Во время одного из таких довольно нелепых утверждений президент суда не выдержала и с нескрываемым сарказмом спросила, обращаясь к Жану Луи Кроше:

— Господин прокурор, я что-то не поняла, вы вызвали в суд свидетелей обвинения или свидетелей защиты?

Госпожа Сталдер, как и положено по процедуре, сама начала допрос. Вероятно, ей хватило нескольких минут, чтобы убедиться — и этот свидетель ничем конкретным свои показания подтвердить не может.

— Вас допрашивали во время следствия дважды. Вы подтверждаете показания, данные во время этих допросов? — спросила она.

— Подтверждаю, — раздался голос из телединамика.

— При каких обстоятельствах вы познакомились с господином Михайловым?

— Я занялся частным предпринимательством, выпускал обувь. Моему бизнесу нужна была охрана, и Тимофеев привел ко мне на фирму людей, которые представились как Аверин и Михайлов. Они сказали, что если мы договоримся, то они станут моей «крышей». Это было в 1993 году. Потом я открыл совместное российско— австрийское предприятие по реализации ювелирных изделий и первый в Москве частный ювелирный магазин.

— Кому и сколько вы платили за охрану вашего бизнеса?

— Платил сначала 30 процентов от прибыли. Деньги я отдавал людям Михайлова, которые специально для этого ко мне приезжали. Через какое-то время эти люди объявили мне, что плата увеличивается до сорока процентов от прибыли, а в последнее время они сказали, что я должен платить пятьдесят процентов от общего оборота фирмы. Меня еще и упрекали за то, что фирма дает недостаточно высокую прибыль. Они просто издевались надо мной и постоянно угрожали мне физической расправой, если я не увеличу сумму выплат. В конце концов я принял решение уехать, но мне следовало сделать это тайно, так как я боялся расправы. Мой компаньон Виталий Кузнецов, когда я уехал, сфальсифицировал некоторые финансовые документы и отнес их в американское консульство в Москве, пытаясь там доказать, что я преступник и меня надо вернуть обратно в Россию для наказания.

— Вы считаете, то, что с вами происходило, можно квалифицировать как рэкет? — уточнил прокурор.

— Конечно, а что же это еще, как не типичный рэкет? Меня даже били, — признался Абрамович. — Несколько раз, когда я не давал денег, ссылаясь на то, что не было прибыли, ко мне применяли физическое насилие. Это был чистейший рэкет.

— С кем вы приехали в Швейцарию? — спросил Паскаль Маурер, когда судья предоставила возможность адвокатам задавать вопросы.

— Я приехал один, — ответил Александр Абрамович.

— А кто финансировал вашу поездку?

— Никто, я сам.

— Вы обладаете юридическим иммунитетом в США?

— Нет.

— Вы были судимы в СССР за валютные операции в 1977 году?

— Я был осужден условно, — поспешно ответил Абрамович и спросил в свою очередь: — Я что-то говорю не так?

— У меня такое впечатление, что вы все говорите не так.

— Господин Михайлов, вы желаете задать свидетелю вопросы? — обратилась к Сергею судья.

— Желаю. Судя по показаниям, господин Абрамович перечислил в банки за обеспечение его безопасности сначала 400 тысяч долларов, потом еще 600 тысяч. Миллион долларов, по его утверждению, он заплатил только рэкетирам…

— Господин Михайлов, — перебила его судья, — я прошу вас конкретнее формулировать свои вопросы, а не заниматься рассуждениями. Приведенные вами цифры есть в материалах дела. Если понадобится, мы сами их уточним.

— Уважаемая госпожа президент суда, — обратился к ней Михайлов, — два года мне не давали возможности для полноценной защиты, два года никто не желал выслушать мои аргументы невиновности. Эти два года я провел в тюрьме из-за таких показаний, которые вы слышали вчера, которые выслушиваете сегодня. Два года! И теперь, когда я получил возможность задавать наконец вопросы, все сказанное для меня чрезвычайно важно. К тому же, госпожа президент суда, если вы будете меня перебивать, мы никогда не до-беремся до истины.