И. Намор - Будет День

— Вес взят!

— Браво! — захохотала она, чувствуя себя исключительно замечательно в его крепких руках. — Вперед, баронет. Докажите, что…

— Что именно? — спросил он, тяжело перешагивая по ступенькам. Его пошатывало — это факт, но он шел, а Таня и думать не думала о возможности падения. В голове у нее было другое. Там в теплой и сладкой розовой полумгле плавали тяжелые рыбы желания, такие горячие, что и без того теплые, как в тропиках, воды начинали кипеть и испаряться.

— Что? — переспросила она, вынырнув на мгновение из своего "внутреннего мира".

— Ты сказала, я должен доказать… — он дышал тяжело, но шел по-прежнему быстро. — Что я должен доказать?

— Не знаю… — наверное, ей следовало смутиться, но жар, охвативший тело, заставлял кипеть кровь и не оставлял места для других эмоций.

— Ну, вот вы и дома, моя госпожа.

А Таня и не заметила, когда и как оказалась снова в своей комнате. Притом она уже не возлежала на руках Степана, а стояла — хоть и не очень уверенно — на собственных ногах и смотрела на своего визави . А в глазах Степана…

"Но ведь не воспользовался… джентльмен!" — и в этой мысли неожиданным образом присутствовало не только восхищение галантным "денди лондонским", но и раздражение: "Ну почему мы все должны делать сами?!"

Она отступила на шаг, поводя взглядом из стороны в сторону — то ли разыскивая сигареты, то ли недоумевая, куда это ее вдруг занесло — потом еще на шаг, и повернула вправо — два шага, шаг — и влево…

— Что? — спросил Степан, глядевший в ее глаза, как загипнотизированный, и, как завороженный, следовавший за Татьяной без ясного понимания, зачем он это делает. — Ты в порядке?

— Тссс! — ответила Татьяна, обнаружив, что ее "танец" удался.

— Я…

— Молчи! — она толкнула его в грудь, и толчок этот был не таким уж сильным, но зато такого рода, что ни один мужчина не мог — просто не имел права — устоять на ногах. Не устоял и Матвеев, "бездумно" и "беспомощно" упав навзничь, тем более что за спиной его — по точному расчету Татьяны, пьяной, но не потерявшей еще разумения — находилась ее собственная кровать.

— Партия! — кий полетел на стол. При этом Кайзерину отчетливо качнуло, но она устояла на ногах, улыбнулась победно, цапнула со стойки бара, куда ее привели начавшие вдруг заплетаться ноги, рюмку с киршвассером — даже не заметив, что это не ее рюмка — и опрокинув залпом, "по-русски", обернулась к Басту, едва снова не потеряв равновесия.

— Партия, милостивые государи! — объявила она по-русски и загадочно улыбнулась. В тени ее длинных густых ресниц клубился колдовской зеленый туман.

— Партия!

— Есть такая партия! — шутливо поклонился героине вечера Виктор, и шутка его неожиданно показалась Олегу до того смешной, что он только что не заржал, как боевой конь. Но, тем не менее, он смеялся и от того, быть может, пропустил момент, когда рыжая "Лорелея" неожиданно для всех — то есть, для себя в первую очередь — начала падать лицом вперед.

Впрочем, упасть он ей, конечно, не позволил, перехватив на полпути к полу, и тут же подхватил на руки: женщина не просто так падала — она была без сознания. И вот что интересно. Как ни был пьян Олег, он отметил — разумеется, совершенно мимолетно — что стоило ей закрыть глаза, как чудо пропало, уступив место прозе жизни: на руках у него оказалась отнюдь не богиня или волшебница, а просто чертовски красивая и — что правда, то правда — пьяная как сапожник молодая женщина.

— Э?.. — Виктор, не успел понять, и пропустил, собирая шары, что тут произошло и как. И какого черта, Ольга очутилась вдруг на руках у Олега.

— Свалилась…

— А! И?

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Наверное, следует отнести ее в постель.

— Да, пожалуй, — согласился Виктор и, отвернувшись, начал что-то разыскивать среди выставленных в баре бутылок.

Олег постоял секунду, пытаясь поймать ускользающую мысль. Ему казалось, что это что-то важное, однако, сосредоточиться не смог.

"Ну и…" — пожав плечами, Олег пошел из биллиардной, унося доверчиво прижавшуюся к его груди женщину. А Ольга, и в самом деле, расслабилась и ровно дышала, посапывая и выдыхая теплый, насыщенный алкоголем воздух куда-то ему под нижнюю челюсть.

Веса в ней было хороших полста килограммов, а то и больше, но Баст фон Шаунбург — та еще нордическая машина: он нес женщину и даже особой тяжести не чувствовал. Впрочем, последнее, скорее всего, связано с общим алкогольным отравлением организма. Спиртовой наркоз — как учит нас военно-полевая хирургия — ничуть не хуже любого другого. Даже лучше, потому что дешевле.