И. Намор: Будет День

— И такую возможность нельзя отбрасывать полностью, — не стал спорить Штейнбрюк, — но пока большая часть переданной нам информации получила прямое или косвенное подтверждение. К сожалению, то, что произошло в Париже тринадцатого февраля, мы не смогли предотвратить, — кинув быстрый взгляд на Урицкого, продолжил:

— Подчинённые товарища Ягоды тоже оказались не на высоте.

"А это… и твои товарищи… товарищ Штейнбрюк… Твои коллеги…"

— То есть вы… товарищ корпусной комиссар… считаете, что вина за произошедшее лежит… на сотрудниках наркомата внутренних дел?

"Отвечай… если такой смелый… отвечай за свои слова!"

— Никак нет, — Штейнбрюк на "провокацию" не поддался. Он гнул свою линию. — По моему мнению, предотвратить покушение в сложившейся ситуации было невозможно. Сейчас, наши сотрудники, подключенные к мероприятиям по выяснению полной картины случившегося, завершают порученную им работу, и, я думаю, через несколько дней мы представим на рассмотрение соответствующий доклад. Но уже сейчас можно сказать, что операция была спланирована грамотно, проведена дерзко и с использованием совершенно новой тактики и техники. Боюсь, там, в Париже, у наших людей просто не было шанса…

— А справка… по… председателю КПК Ежову готова? — Сталин — читавший материалы предварительного расследования, проведенного Слуцким — сменил тему, не употребив слова "товарищ".

"Просрали… — вот и весь секрет".

— Так точно. Вот, — Штейнбрюк протянул Сталину несколько скрепленных между собой листков, до этого момента находившихся в его папке.

Сталин посмотрел на Ворошилова.

— Ты видел?

Ворошилов кивнул. Это ведь его ведомство, так что без визы наркома Обороны справка Разведупра для Политбюро выйти никак не могла.

Сталин просмотрел текст, вернулся к началу, прочитал внимательно, временами останавливаясь на отдельных фразах — "Мать литовка или полька… Почему скрывал?" — и, наконец, карандашом написал резолюцию:

"Т.т. Орджоникидзе, Молотову, Кагановичу. Прошу ознакомиться". Передал бумаги Молотову и обернулся к военным.

— Спасибо товарищ Штейнбрюк… Спасибо товарищи… Ждем от вас… подробного доклада… Вы свободны.

— И… — интонация голоса Сталина чуть не заставила вздрогнуть от неожиданности уже собравшегося повернуться корпусного комиссара, — мы считаем, что товарищу Гамарнику… не следует сообщать всех подробностей нашей сегодняшней встречи… Идите.

Когда Урицкий и его люди вышли, Сталин снова обратился к Ворошилову.

— Ну что, Клим… радуешься? — спросил он, закуривая.

— Чему радоваться, Коба? — Ворошилов расстроился, и настроение это было искренним. Уж кого-кого, а Клима Сталин знал давно и хорошо.

— Чему? — усмехнулся он. — А тому, что такую… занозу из задницы у себя вытащил… Да ещё чужими руками… Тебе этим фашистам… свечку нужно ставить… За здравие!.. А ведь ты… если бы узнал, кто "скрипача" на тот свет отправил… наверное… орденом бы наградил!?.. Красным Знаменем?

— Угу, наградил, — мрачно отмахнулся Ворошилов, пребывавший в настолько расстроенных чувствах, что даже подначки не заметил. — Посмертно. Колом осиновым… я, может, и дал бы орден, если бы это было наше решение, но поехать-то мог и я!

Что ж, и так могло повернуться. Думали, советовались. Могли и Клима отправить. Но, в конце концов, поехал Тухачевский, решили, что двух наркомов на похороны — пусть и королевские — посылать неправильно.

— Фашистские террористы убили не Тухачевского… они убили… советского маршала, — слова вождя прозвучали весомо. В наступившей тишине Сталин встал из-за стола и, пройдя в явной задумчивости несколько шагов, подвинув к себе ближайший стул, сел рядом с Ворошиловым.

— Как ты думаешь, Клим… кого тебе заместителем назначим?.. Якира или Уборевича?

— Шило на мыло менять? Они от "скрипача" недалеко ушли. Вспомни, как в тридцать втором Уборевич предлагал немцам Польшу делить? Стратег банкетный. Еле тогда скандал замяли. Лучше уж Ваську Блюхера с Дальнего Востока вернуть, а то пишут, разлагается он там, чуть не царьком себя считает.

— Мне тоже пишут, Клим…. пишут… много… — гримаса явного неудовольствия промелькнула на рябом лице. — И про безобразия с актрисками на пароходах… и про гульбу его кабацкую… По моему мнению, товарищу Блюхеру стоит… сменить климат… для здоровья полезно… Пока не заигрался совсем… а здесь мы его… глядишь, перевоспитаем… или… к стенке поставим… — договорил он неожиданно жестко и увидел, как подобрался расслабившийся было нарком Обороны. — А товарищи из наркомата внутренних дел… нам помогут… — снова задумываясь о своем, добавил Сталин и посмотрел туда, где обычно сидел Ягода. Но сегодня Генриха здесь не было. И если Каганович или Орджоникидзе отсутствовали по причинам своей должностной занятости, руководителя НКВД на совещание просто не позвали. И не потому, что негоже ему присутствовать, когда конкуренты отчитываются, а потому что Сталин был на него откровенно зол. Совсем недавно — еще и месяца не прошло — Ягода хвастался во время обеда на ближней даче, что белая эмиграция насквозь пронизана его людьми.