Александр Ясинский: Зима в дождливом мире

— Чудом увернувшись от ее плотоядных челюстей, я схватился за верный меч, — долетел откуда-то издалека голос Вальдемара.

Образы двоились, Немой сделал шаг и мир, покачнувшись, дрогнув. А может, качался он сам. Солнце превратилось в ласточку, и упорхнуло с небосвода, а луна последовала за ним. Вспышка — день, ночь. Вспышка. Предметы не отбрасывают теней.

— …дыхнув, словно ураган вырвавшийся….

Все быстрее и быстрее низкий продолжительный вой. Затем небосвод, похоже, не выдержав безумной гонки, взорвался, и осколки посыпались вниз. На головы живущим.

Моросящий дождь. Влага смывает кровь с коры берез, и она стекает ленивыми ручейками. Влага заставляет набухать почву, рождает рябь на реке и проникает через одежду. Ее можно обонять. Сыро и прохладно, и Немой знает, что стоит обернуться, и увидит безголовый труп. Тоненький голосок звучит позади и слева.

— Что он делает?!

Вздрогнув, он обнаруживает себя по-прежнему сидящим за пустым столом в ветхой таверне, затерянной на необъятных просторах укутанного снежным саваном мира.

Правая рука его, выполненная по образу и подобию человеческой, со скрежетом царапала железную крышку стола. Он разжал ее и увидал между пальцами раздавленный в пыль грифель. Он посмотрел на дощечку и, бросив ее, встал и отошел к театральному автомату. В глубине толстого закопченного стекла, самодвижущиеся фигурки разыгрывали один и тот же дешевый спектакль.

Там величаво восходило светило, окрашивая жестяные облака на горизонте в бордовые тона. На фоне вечнозеленого соснового леса, аккуратно подстриженная полянка, на которой приютился маленький уютный домик. Из-под тяжелой еловой лапы выскользнул оклеенный цветной фольгой эльф, невесомо, словно обманчивое видение заскользил через поляну. У самого порожка с крохотными вычурными перильцами, в том месте, где ему предстояло пройти, картину пересекала старая трещина. Когда эльф коснулся ее, изображение моргнуло, и фигурки вернулись в исходное положение.

Мальк, Федерик и Вальдемар, и еще один посетитель сгрудились у брошенной Немым дощечки, за их плечами насторожено перетаптывалась хозяйка. Вот, что написал на дощечке Немой:

— Гидра была жива. И на месте каждой отрубленной головы она отрастила две новых. Был у нее и помощник. Однажды ее бессмертная голова была зарыта и придавлена камнем, чтобы не могла она опять выбраться на свет и вредить людям. Но она все-таки вышла. И идет…

Дальше дощечка заканчивалась и на столе начиналась неразборчивая полоса перемолотого грифеля.

— Что, что это за бред? — воскликнул Федерик.

— Что было дальше? — сдавленно прохрипел Вальдемар.

— Постойте! Кажется, я могу что-то разобрать, — спокойно проговорил Мальк. — Ну-ка, отойдите все, а то смахнете все рукавами. И тебя, любезный, прошу отстраниться, видишь, твое дыхание разносит сии бесценные крупицы.

Мальк выудил из кармана увеличительное стекло в оправе. Потускневшая цепочка связывала его с одной из перламутровых пуговиц на кафтане.

— Так… — Мальк беззвучно пошевелил обвислыми усами, затем изрек. — Оставшийся след позволяет предположить, что первая буква — «о» либо «с», скорее все таки «о», так, далее идет явная «ю», далее «а», нет, это дальше «а», а это скорее похоже на «д». Ну и все. Дальше совсем ничего разобрать невозможно. Во многом благодаря стараниям этого господина.

— Итого получается?

— Сейчас подумаем, не спеши Федерик. Значит, мы имеем комбинацию «оюда», хм, звучит бессмысленно. Если же предположить, что первая буква все-таки была «с», мы имеем…э…

— «Сюда»! Вот что мы имеем, идиот! — внезапно взорвался Вальдемар. Компаньоны невольно отстранились от него, посетители недоуменно взирали на разгорающийся на пустом месте скандал, только Мальк, продолжая хранить хладнокровное спокойствие, прищурил серый внимательный глаз.

Немой отрешенно наблюдал, как эльф, раз за разом пытается добраться до заветного убежища. Унылое зрелище. Все равно, что бережно хранимый детский чепчик в руках беззубой старухи.

— Куда уходить? Ты что спятил, Вальдемар! Поверить писанине какого-то помешанного?

— Давайте вышвырнем его вон, нечего пугать добропорядочных людей!

— Нужно спасаться! До ближайшего жилья, по крайней мере, часов пять пути. Но это при хорошей погоде, а сейчас…

— Тихо, Мальк! Ты-то куда собрался?

— Господа! — вмешалась Кориандра. — Может сие и не мое дело, но как может такая замечательная компания: такой могучий воин, меткий стрелок и блистательный ученый, совершившие без сомнения не мало славных деяний, так вот, как могут они помышлять о поспешном, нет-нет не бегстве, уходе в мороз от гостеприимного очага, в туман и ледяное крошево, прочь от горячего самогона и жирного мяса? И ради чего? Я не верю собственным глазам!