Александр Казимиров - Забулдыжная жизнь

— Давайте живее! — крикнул он коллегам.

Хозяина джипа забросили в рефрижератор. Все произошло быстро и не привлекло чужого внимания. Фура чихнула и медленно тронулась.

Мельников очнулся в тесном ящике. Остро пахло сосновыми досками. Он старался понять, что все это значит.

— Оклемался, червь могильный! — обрадовался крепыш, с которым Мельников встречался в своем кабинете.

Кулак сплющил лицо бизнесмена, из сломанного носа побежала кровь. Мельников скорчился не столько от боли, сколько от собственной беспомощности и страха.

— Мужики, зачем так? Можно же нормально договориться! Вы от кого работаете? — Осколки зубов царапали язык.

— Он еще спрашивает! Тебе три недели назад все по полочкам разложили. Или ты думал, что с тобой будут в бирюльки играть?

— Я же не отказывался!

— Пел красиво, обещал много, помню. На ментовскую крышу рассчитывал? Напрасно! Твои кореша в погонах домой без охраны идти боятся — в кабинетах ночуют!

Фура сбросила скорость и раскачивалась на колдобинах.

— Может, так разрулим! К чему этот цирк?

— Это еще не цирк. Лежи, не дергайся! — Обладатель пудовых кулаков обернулся к напарникам. — Заколачивайте, подъезжаем!

Крышка гроба свалилась на сочинителя эпитафий. Все это походило на страшный сон или фильм ужасов. Сбиваясь с ритма, застучали молотки. Мельникова лихорадило, слезы непроизвольно покатились из глаз. «КАМАЗ» устало выдохнул, дернулся и замер. Кто-то крикнул:

— Вытаскивайте. Клиент к погребению готов!

— Может, его пристрелить сначала?

— Типун тебе на язык! Мы же не фашисты, чтобы в живого человека стрелять! Сам сдохнет! — послышался смех.

Гроб качнулся и поплыл, подобно лодке Харона. При спуске в могилу его уронили. Мельникова охватила паника.

— Отпеть бы не мешало, но голос нынче не тот — верхнюю ноту не возьму! Есть желающие сказать прощальную речь? Желающих нет! — Бригадир грузчиков сплюнул. — Закапывайте!

Он снял футболку и подставил тело солнечным лучам. На гроб посыпались комья земли. Мельников умер третий раз за день. Он вздумал барабанить в крышку, но движения сковывала теснота; он кричал, но его никто не слушал. Вскоре шорохи стихли. Мельников начал задыхаться и неожиданно для себя обмочился.

— Алле, Матвей Сергеевич?! Подъезжайте, мы в Лугани. Не волнуйтесь, не умрет! Может, обделается, не более того. Откопаем минут через тридцать. Все, ждем-с!

Через полчаса к кладбищу подкатила иномарка. Из нее вылез Хряк — худощавый мужчина лет тридцати пяти в строгом костюме с золотым значком на лацкане пиджака. Его сопровождали два коротко стриженных неразговорчивых бугая.

— Воскрешайте Андрея Григорьевича! — хохотнул он.

Мельников слышал, как почва над ним пришла в движение. Гроб вытащили и начали отжимать крышку лопатой.

Хряк пил минералку и наблюдал за эксгумацией.

— Осторожнее! Котелок ему не повреди.

Солнечный луч бритвой резанул владельца ритуального агентства по глазам. Он зажмурился, ухватился за стенки гроба и хотел присесть. Чья-то нога уперлась ему в грудь.

— Не спеши, скупой рыцарь, может, и вставать не придется! — Хряк плеснул в лицо Мельникова «минералкой». — Светлые мысли посетили твою голову, или ты решил погибнуть от жадности?

— Сколько? — подал голос живой труп.

— Сущая ерунда: ежемесячно тридцать процентов от дохода и первоначальный взнос в виде внедорожника. Мы гарантируем, что грабить тебя никому не дадим — сами будем!

Мельников был готов отдать все, лишь бы не оказаться снова в могиле. Телохранитель Хряка схватил его за грудки и выдернул из деревянной упаковки.

— Вот и ладушки! Чего тогда резину тянуть?

Мельникова усадили в машину и повезли к нотариусу, переоформлять то, во что оценили его бесценную жизнь. Пережитый ужас сменился думами о дне грядущем. «Конечно, с импортной телегой и деньгами расставаться тяжело, но с жизнью — гораздо хуже» — размышления Андрея Григорьевича прервал Хряк:

— Хорошо, что есть добрые люди, такие как я! Пацаны хотели тебе пальцы отрубить. Я не разрешил — как ты без них расписываться будешь! — довольный собой Хряк рассмеялся.

На отдаленной от центра улице, в тени пирамидальных тополей, расположился женский монастырь. Обитель веры основал архимандрит, возглавлявший местный приход. Одно из духовных чад, ненавязчиво порекомендованное представителями серьезных органов, получило благословение на поступление в Иверский монастырь. Это была женщина лет сорока пяти-пятидесяти. Однако, вскоре батюшка поехал и забрал ее. На обратном пути они заглянули к архиерею, и тот благословил монахиню. Городские власти передали под женский монастырь старинный, с отслоившейся штукатуркой особняк. В том же году с помощью энтузиастов его подлатали и придали надлежащий вид.