Евгения Мелемина - Полёт попугайчика

— Странно это, — сказал Томми. — Все перевернулось.

— Да, — ответил Кит. — По идее, заниматься такими вещами должен я. Я подросток. Я должен завывать гиеной и нести чушь, припрятав в кармане кусок гашиша, а ей полагается ругаться и спасать мою никчемную жизнь. А тут получилось наоборот, она ведет себя как малолетняя идиотка, а я не хочу с ней связываться, хотя иногда так и тянет раздолбать ее башку об стол. Если вернется папаша, все станет совсем плохо. Он каким-то образом ее сдерживал, потому что очевидно, что она ему такая досталась, а потом превратилась в приличную домохозяйку. Что-то такое он знал особенное, что ее вернуло на путь истинный. Я таких методов не знаю, но он точно взвалит на меня ответственность за все это. За то, что я похоронил эту чертову семью и не остановил мать вовремя.

Томми поразмыслил. Представил свою мать, держащую в пухлой руке косячок, и тут же отогнал противоестественное видение.

— Мне кажется, он обходился с ней так же, как и с тобой, — сказал Томми. — Просто держал в страхе.

— Возможно.

Кит стал отвечать неохотно, обнаружив, что слишком разоткровенничался.

— Что ты будешь делать, если он вернется? — поинтересовался Томми. — Ты же не согласишься уехать отсюда?

Кит пожал плечами, выбросил обкусанную травинку.

— Он вернется — так часто бывало и раньше. Если я попадал в больницу, он тут же исчезал, а потом писал письма и требовал, чтобы мы собирали шмотки и переезжали. Но на этот раз я с ним никуда не поеду, — твердо сказал он. — Сара больше не снабжает меня таблетками. Она сказала, что раз отца нет поблизости, то волноваться мне не о чем и незачем жрать всякую химию. Поэтому я могу сорваться, сделать с ним что-то… неприемлемое. Лучше ему не возвращаться.

Стрекоза, одетая в траурные черные крылья, взвилась над плечом Кита, поразмыслила, но садиться не стала и умчалась в заросли осоки.

Заросли раздвинулись, и показалась дружелюбная ушастая морда, с высунутым от жары языком. Рыжая перемазанная грязью собачка выпрыгнула из осоки и остановилась, неуверенно помахивая хвостиком.

— Привет, — сказал ей Томми. — Кит, смотри. Такса.

Ветром принесло слабый крик, и такса насторожилась, забила хвостом сильнее, но с места не двинулась.

— Тебя ищут, — сказал Томми. — Иди к хозяйке, псина. Кит, это щенок или целая собака?

— Щенок, — полуобернувшись, ответил Кит. — Туповатый щенок. За ним сейчас явятся.

За таксой явилась Стефани. На ней были простые синие джинсы и подвязанная клетчатая рубашка. Белые теннисные туфли промокли насквозь и покрылись черно-зелеными болотными разводами. Светлые волосы, подвязанные в хвостик, растрепались. Стефани тяжело дышала, в руке у нее болтался красный блестящий поводок.

Щенок подпрыгнул на месте, Стефани наклонилась и пристегнула поводок к ошейнику.

— Это Грейс, — сказала она.

— Привет, Грейс, — сказал Томми особым тоном, подражая приветствиям в группах анонимных неудачников. — Привет, Стефани.

Кит отвернулся.

— Привет, — растерянно сказала Стефани. — А почему вы тут, на болоте? Сегодня праздник.

— Открытие нового здания мэрии, — сказал Томми. — В пятнадцать ноль-ноль торжественное начало. Далее — музыка и танцы. Конкурс пирогов.

— Верно.

— Кит, ты испек пирог? — поинтересовался Томми.

— Ежевичный, — отозвался Кит.

— А я — тыквенный. Весь день у плиты. Ты не представляешь, Стефани, сколько трудов в него вложено. Мой новый фартук можно выкидывать на помойку. Но это будет… сенсация! А где твой пирог?

— Вы рехнулись от жары? — спросила Стефани, козырьком прикладывая ладонь ко лбу и пытаясь рассмотреть внимательнее и Томми, и Кита.

— О черт, эта эмансипация! — воскликнул Томми.

— Совсем распустились, — лениво откликнулся Кит.

— Среди нового поколения не так-то просто найти настоящую женщину, способную испечь хороший пирог. Им теперь не до этого… а в наше время…

— В наше время женщины знали свое место, — подтвердил Кит.

— Ага, — сказал Томми. — Что там пироги… женщины в наше время никогда не опускались до того, чтобы попросить молодого человека вытащить для них презервативы из автомата.

— Разврат.

— Я поняла, — сказала Стефани. — Ты… вы обиделись на то, что я подставила Кита перед Минди.

Она ослабила поводок, присела на траву.

— Я сама за это поплатилась, — призналась она. — Минди послала меня к черту, и теперь ее лучшая подружка — Карла-курочка-гриль. И ничего с этим не поделать. Глупо было выставлять ее шлюхой перед всей школой. Не знаю, о чем я думала.