Евгения Мелемина - Полёт попугайчика

— Кит! — тревожно позвала миссис Хогарт, минут через десять сообразив, что сына нет возле машины.

— Мы переночуем здесь, дорогая, — сказал мистер Хогарт. — Сейчас я найду Кита, и мы все обнимемся, и ляжем на заднее сиденье, сберегая тепло.

Он вышел, забыв в машине перчатки.

Когда Кит вернулся с подмогой из Лесного домика (чуть правее дороги он обнаружил отличную укатанную снегоходами тропу), в машине сидела только безутешно рыдающая миссис Хогарт.

Ее укутали в плед, напоили грогом и подарили скидочный талон на обед в Лесном домике.

Мистера Хогарта искали почти до утра и нашли в конце концов — обмороженного и на грани самоубийства — он намеревался спрыгнуть с какого-то обрыва.

Кит тогда увидел, какой отец маленький и жалкий — вывалянный в снегу, он потерял шапку, лысина блестела, волоски над ней встали дыбом. Мистер Хогарт скулил и падал, и только очухавшись в тепле Лесного домика, с намазанными гелем руками, вновь приобрел свою величавость и принялся честить правительство, своих спасителей, дорогу, снег и зимний лагерь. Он намеревался подать в суд и требовал возмещения. Миссис Хогарт сидела молча, потягивая травяной чай. Она снова погрузилась в привычное оцепенение.

В номере пансионата Кит заперся в ванной, разделся и долго всматривался в зеркало, которое отображало его только до пояса.

Кит ворошил пальцами густые волосы, чуть завивавшиеся на кончиках, ища грозные признаки облысения, внимательно оценил свои плечи и торс — широкие, закаленные тренировками, и упокоился только тогда, когда понял, что ничего общего с мистером Хогартом во внешности не имеет.

Укладываясь спать, он мысленно поблагодарил своего деда, отца Оливии, бравого вояку, который почти до самой смерти выглядел так, словно сошел с конвейера на фабрике солдатиков в темно-красных беретах.

И все же прежнее восхищение отцом давало о себе знать. Мистер Хогарт не просто так отвел десятилетнего сына в команду футболистов. Мистер Хогарт не просто так дарил Киту плакаты с Бреттом Фарвом. Мистер Хогарт не из простой прихоти учил Кита стрелять по жестяным банкам на окраине города.

Мистер Хогарт воплощал в Ките себя — того себя, которым он всегда хотел быть и которым пытался казаться.

Если бы в семью Хогартов заглянули социальные работники, они нашли бы массу поводов отправить мистера Хогарта на скамью подсудимых, а Кита — в интернат.

Если бы Кит посчитал методы воспитания мистера Хогарта несколько странными и вздумал бы на них пожаловаться, так бы оно и случилось.

Но Кит не считал эти методы необычными — он точно знал, чего добивается его отец, и давно согласился с тем, что методы эти правильные, хотя и чувствовал иногда, как под толстым слоем его собственного спокойствия копится страх, обида, неприязнь и злость.

Все эти чувства Кит отмечал машинально. Он не задумывался над ними и не пытался разобраться — просто повесил на каждое ярлычок с определением и на этом успокоился.

К тому же, у него были вспомогательные способы обороны.

В пятницу миссис Хогарт жарила котлеты. Кит еще в прихожей почуял знакомый запах. Он старательно припрятал распечатку своей роли под курткой, снял кроссовки и постарался проскользнуть через гостиную.

Мистер Хогарт сидел перед телевизором, обмакивая булочки в растопленное масло. На экране метались игроки «Нью-Йорк Джетс».

— Садись. — Мистер Хогарт хлопнул ладонью по дивану рядом с собой. — Давай-ка обсудим.

Это было любимое его препровождение. Кит садился рядом и объяснял тактику текущей игры. В игре «Нью-Йорк Джетс» было что обсудить, и Кит присел на край дивана, плотнее запахнув куртку.

Некоторое время Кит смотрел на экран. Ему было жарко, спина взмокла. Из кухни доносилось пение миссис Хогарт и звон посуды.

— Что скажешь?

Кит не успел ответить.

Миссис Хогарт высунулась с большим блюдом тостов:

— Кит, отнеси папе. И сними куртку.

Ее фартук и рукава были в муке.

Кит нехотя поднялся, принял блюдо, прижимая локти к бокам, но листочки с ролью, запаянные в папку-файл, все-таки выскользнули на пол, и мистер Хогарт поднял их, и сразу потянулся за очками.

Кит остался стоять с блюдом в руках. Миссис Хогарт исчезла из комнаты и что-то напевала в глубине кухни.

Мистер Хогарт вчитался в заголовок, вынул листки и задумчиво их перебрал.

— Театр, сынок?

— Небольшая роль, — сказал Кит и поставил наконец блюдо.

Теперь не имело смысла оставаться в куртке, и он принялся раздеваться.