Олег Фомин - Руины Арха

Борис подошел к кусту, когтистая перчатка соскользнула с мертвого предплечья в живые ладони, пальцы вертят в лучах скупого света перед носом Бориса.

– Вещица знатная!

Кидает мне.

Свободной кистью ловлю. Едва удержал, тяжеловата, зараза. Хотя да, вблизи красивее…

Я ткнул подбородком в бутон кошмарных игл.

– Эта тварь была тут, пока мы отдыхали?

– Само собой, – ответил Борис.

– Почему не проткнула нас?

– На эту плиту вы не наступали.

– А если бы…

– Я заметил сразу, такие плиты в характерных дырках и трещинках от предыдущих выбросов. Если что, я бы предупредил.

Что ответить, не знаю. Спасибнуть было бы логично, но глупо. Борис спасал наши шкуры столько, что «спасибо» магический эффект утратило.

– Тут еще видимость более-менее. Бывают коридоры с туманом, пол не разглядеть, убьежей в таких местах целые плантации.

– Убьежик в тумане, – хмыкнул я мрачно.

Вновь пауза. Поглаживаю волосы Кати кулаком, что стиснул пистолет, Катя почти успокоилась.

Слышу какой-то всеобъемлющий гул, тот медленно нарастает…

Вскоре пришлось бежать, на запах крови слетелся комарой. Оглядываясь на бегу, я видел, как серые реки насекомых хлынули волнами сразу с трех коридоров перекрестка, убьеж с добычей исчезли мгновенно в жужжащем киселе. Я пустил Катю вперед, стальная перчатка села мне на руку, пластины распирают сумрак сотнями лучиков. От комаров перчатка спасти не может, но с ней я тверже, словно паладин, несущий бремя ради высшей цели, а не просто выживающая в канализации крыса.

Бежим долго, хлопают Катины ладошки, давят комаров. Гул за спиной в итоге стихает, останавливаемся. Серая летучая каша в конце каменной трубы колышется на месте, как призрак из глубин загробного царства, а затем, наверное, туда и возвращается…

– Повезло, – сказал Борис.

– Да уж, – говорю, – если б накрыла эта туча…

– Повезло, что не встретили комарока.

– Кого? – не поняла Катя.

– Хозяина комароя. Засранец еще тот… За десять лет охоты на местных тварей я ни разу не смог его завалить. Наоборот, всякий раз он чуть не вонзал в меня нос.

Я сжал бронированный кулак, когти лязгнули, высекли искры.

– Красиво, – сказал Борис. – Но против него бесполезно.

– А волкоршуна?

– Волкоршуна лучше пулей, как и всех прочих, но можно и этим, если везучий…

Легкие успокоились, и мы пошли. Поднимаемся на этаж выше, лестницу нагло перегородил провал в три ступени. Сперва, бросив вперед рюкзак и перчатку, перепорхнул я. Затем Катя, недопрыгнула, но я поймал, втянул. Когда о наш берег бахнул сапог Бориса, ступень откололась, но Борис оттолкнуться успел, полы плаща хлестнули по ступеням рядом с нами, взмели ко мне пыль, отвалившаяся ступень исчезла во тьме, раскололась о незримое дно с эхом, пропасть стала шире, мы с Катей уже вряд ли бы перескочили…

Новый этаж.

Коридор излизывает шипучий ручей, в воде резвятся гидрокрысы, на берегах чистят мордочки, хрумкают жучков, гидрокрыса-мамаша в стенной ямке вскармливает шеренгу крысят.

Споласкиваем руки, из меня блаженный стон, когда лицо омыла холодная пленка, остужает щеки и лоб.

В следующем коридоре ручей растекается на ручейки и ручеечки, здесь много мха, лишайники, вьюны, плауны, другая примитивная зелень. В стене улей смышей, копошатся вокруг клубка норок, коридор дрожит, грохочет, тысячи писков сливаются в бурлящий котел, от вспышек глазам деться некуда, как от пузырей в кипятке, мы прикрыли глаза ладонями, щуримся, ноги несут прочь.

Спустя десяток коридоров мы в длинном зале с колоннами, Борис объявил стоянку.

– Переночуем здесь.

Вскоре на полу расстелены тряпки, по обе стороны проход наполовину завален рухнувшими колоннами.

– Наша маленькая крепость, – объяснил Борис дислокацию. – Если что, будет легче обороняться от монстров.

– Но если монстры заберутся внутрь, убежать будет сложно, – возразил я.

– Поэтому в обоих завалах я приметил слабые места рядом со стенами, пойду раскапывать, а вы готовьте хавчик.

– А если раскопаешь, монстры ночью в эти дырки не залезут? – спросила Катя.

– До конца раскапывать не буду, еще и замаскирую для верности. Если твари перепрыгнут через валы сюда, пнем по тайным дверкам, и они развалятся, смоемся быстро.

Борис пошел готовить пути отступления, мы занялись кухонной суетой. Развожу костер, мясные ломтики один за другим насаживаются на вертел, неспешный упорядоченный процесс помогает расслабиться. Катя звенит посудой, протирает, сдувает пыль, мы то и дело что-то друг другу передаем, задерживаю пальцы на пальцах Кати дольше, чем нужно, и она не отнимает. Посматриваем то дерзко, то смущенно, улыбаемся, иногда кто-то роняет утварь, спотыкается, прищемляет палец, и мы прыскаем, пускаемся в стеб…