Леонид Зайцев - Вестник смерти

Пришлось повозиться. Если вы когда-нибудь в одиночку раздевали мёртвое тело, облачённое в военную форму со всеми её ремешками и глупейшими застёжками, то вы меня поймёте. К тому же форма мне нужна была целой и чистой. Поэтому, справившись, наконец, со своей задачей, и оставив покойного Антона лежать в одних трусах и носках, я, подхватив обеими руками его одежду и амуницию, направился в сторону прачечной. Тут же, остановив первую попавшуюся мне на глаза женщину, приказал от имени лорда Роберта:

– Вот это срочно постирать, зашить и высушить. Лично принесёшь в покои герцогини! И поторопись, времени у тебя полтора часа.

– Господин, – позволила себе заговорить со мной служанка, – так быстро одежда не высохнет.

– Суши у огня в кузне, – посоветовал я, – впрочем, если она всё ещё будет оставаться влажной к назначенному сроку, ругать тебя я не стану – досохнет на мне. Но к назначенному сроку форма должна быть там, где я сказал. И хватит разговоров! Не теряй зря время. Бегом! – Заорал я так, что в нашу сторону обернулись все, кто в эту минуту оказался во дворе.

Женщина поклонилась, приняла от меня окровавленную форму наёмника, и так припустила бегом к входу в прачечную, словно я огрел её кнутом по широкой упругой заднице. Я же направился к хозяйственным дверям в задней части замка, надеясь подкрепиться чем-нибудь на кухне. А потом , прежде чем выходить на охоту, рассчитывал вздремнуть часок на осиротевшей кровати такой далёкой теперь Изабелл.

В кухне я застал лорда Роберта, который в сопровождении Нелли, не отходившей от его светлости ни на шаг, лично дегустировал готовящуюся пищу. При этом он проявлял полное равнодушие к раздражению шеф-повара, не привыкшего к такому, как ему казалось, оскорбительному недоверию к качеству его стряпни со стороны властвующих особ. И я искренне посочувствовал ему, глядя, как Боб макает свои жирные пальцы в кастрюльку с ароматным соусом, а потом облизывает их, причмокивая от удовольствия. Есть сразу расхотелось. Однако Боб уже заметил меня и, широко, хотя и смущённо улыбаясь, указал на кастрюльку:

– Очень вкусно! Хотите попробовать?

Мне гораздо более в этот момент хотелось залепить ему оплеуху, но я, разумеется, сдержался. Ибо подрывать авторитет новоиспечённого лорда в присутствии его подданных ещё больше, чем он подрывал его сам своим мужланским поведением, сейчас было нельзя. Поэтому, я ограничился свирепым взглядом, сопровождаемым, однако, улыбкой, от которого Боб слегка попятился, чуть не усевшись на раскалённую плиту, и пожеланием приятного аппетита. Затем, вспомнив, что в комнате Изабелл на столике у кровати стояла небольшая ваза с печеньем и фруктами, я, захватив по пути кувшин с вином, поспешил наверх.

Войдя в покои, я не стал запирать за собою тяжёлую дубовую дверь, а просто притворил её. Мгновенно скинул с себя превратившуюся в лохмотья некогда дорогую и добротную одежду, я с удовольствием ополоснул лицо, шею и руки из большого розового керамического умывальника. И лишь ощутив приятную прохладу, наполнил вином бокал, взял из вазы самое большое и красивое яблоко и завалился на пуховые подушки. Постель ещё продолжала хранить аромат Изабелл.

Уже проваливаясь в сон, я отметил для себя, что терминал остаётся включённым и настроен на приём. Его лёгкое жужжание действовало лучше любого снотворного. Через мгновение я уже крепко спал, оставив, как всегда, бодрствовать свои чуткие слух и обоняние. И надо ли говорить о том, что снилось мне, лежащему в спальне Изабелл, в её постели, посреди её замка, рядом с жужжащим терминалом, через который она так недавно меня покинула! Таких снов я не видел уже сорок лет, с тех пор, как вместе с моим миром погибли моя жена и дети.

Мой верный сторож слух не подвёл своего хозяина и в этот раз. От звука торопливых шагов на лестнице я проснулся так же мгновенно, как уснул. Вскакивать и хвататься за оружие не пришлось, так как ни один убийца в мире не станет приближаться к своей жертве с таким громким топотом и пыхтением. К тому же, судя по поднимавшемуся впереди своей обладательницы запаху самой простой и дешёвой косметики, который мне хорошо запомнился, это была служанка с постиранной формой солдата армии Генри Монтгомери.

Она так торопилась успеть к назначенному сроку, что даже забыла постучать прежде, чем ввалиться в комнату, держа на вытянутых вперёд руках аккуратно сложенный камуфляж, густо пахнущий каким-то очень едким местным мылом. Так что мне доставило большое удовольствие её неподдельное смущение, отразившееся на её пухлом лице при виде моего обнажённого тела, раскинувшегося на перинах герцогини.