Леонид Зайцев - Вестник смерти

Путь постепенно перешёл в горизонталь, а затем начал заметно подниматься. Воздух стал менее затхлым, крысы перестали путаться под ногами, а вскоре впереди показалось несколько узких, более светлых, чем окружающая меня тьма, полосок. Это были едва заметные щели между старыми толстыми досками дверного полотна. Нащупав и отодвинув засов, я распахнул дверь, и тут же был атакован и пленён ароматами ночного леса, которые опьяняли во сто крат сильнее после пропахшей крысами сырости подземелья.

Небо из чёрного уже стало темно-фиолетовым. Приближался рассвет. Поэтому я лишь несколько мгновений позволил потратить себе на наслаждение природой, а затем сразу взялся за дело, для начала внимательно осмотрев землю вокруг себя. Но никаких следов, ни старых, ни новых мне обнаружить не удалось, что меня ничуть не удивило. То, что подземным ходом недавно пользовались, я бы почувствовал по запаху, ещё находясь внутри. Что ж, значит, герцог с мальчиком ушли другим путём. Теперь мне надо было как можно быстрее попасть в условленное место встречи, пока Изабелл с Бобом не решили, что со мной случилась беда и, не дай бог, не кинулись на выручку.

Я бежал по лесу почти так же быстро, как по чистому полю, легко огибая стволы деревьев, перепрыгивая валежник и редкие кочки. Небо надо мной становилось всё светлее, но густые кроны деревьев ещё продолжали удерживать ночной сумрак. Фляга, плясавшая на моём бедре от каждого шага, то и дело грозила разбиться, от чего я, в конце концов, вынужден был снять её с плеча и нести в руке. Шагов за двести до поляны, где должны были ждать меня Изабелл и Боб, я остановился и, успокоив биение сердца, весь обратился в слух.

Со стороны поляны доносились странные звуки, словно скулила собака, периодически совершенно по-человечьи всхлипывая, а мягкий женский голос ласково нашёптывал ей слова утешения. Непонятно было, откуда у Изабелл появилась собака, ибо женский шепот, несомненно, принадлежал моей герцогине. По крайней мере, никакой опасности я не ощущал, поэтому, уже не таясь, пошёл прямо на голос. Сухие ветки с треском ломались у меня под ногами, предупреждая всех о моём приближении. Звуки на поляне тут же стихли, и только негромко лязгнул передёрнутый затвор автомата.

– Только гранату не бросайте, – попросил я, раздвигая руками последние кусты, отделявшие меня от моих спутников.

Лишь только я появился из леса, как на шею мне бросилась Изабелл, впервые с момента нашего знакомства с ней забыв сдержать свои чувства. В ту же секунду скуление возобновилось с новой силой. Однако никакой собаки видно поблизости не было. Зато посреди поляны лежал на животе Боб с приспущенными штанами, обеими руками сжимая свой оголённый до середины зад.

– Я уже начала беспокоиться за тебя, – шепнула мне на ухо девушка, и, проследив за моим недоумённым взглядом, едва слышно рассмеялась.

– Чем это вы тут занимаетесь? – поинтересовался я.

– Наш герой, – начала объяснять она, – мужественно сражался там, на стене замка, плечом к плечу со мной, но при отступлении был тяжело ранен в самую многострадальную часть своего тела!

Судя по её тону и улыбке, всё было далеко не так серьёзно. Однако, зная Боба, можно было предположить, что сам он считает свою рану как минимум смертельной. Освободившись от объятий Беллы, я подошёл поближе к своему слуге и присел рядом с ним на корточки. Заметив это, он перешёл от скуления к стонам, хотя одного взгляда на его молочно-белый зад, слегка перемазанный кровью, было достаточно, чтобы определить, что пуля лишь глубоко оцарапала кожу, не задев ни костей, ни даже мышц.

– Болит? – участливо спросил я раненого.

– Очень, – заныл тот. – Боб верно защищал своего хозяина, и вот теперь Боб умирает, выполнив свой долг!

– Ну, не преувеличивай. Рану промыли?

– Да, водой, – ответила девушка. – Ещё бы чем-нибудь продезинфицировать, но у нас нет ничего спиртного.

– Теперь есть, – сообщил я, и специально позволив вину во фляге громко булькнуть, поставил сосуд на землю прямо перед самым носом умирающего. – Подарок от полковника, командующего гарнизоном замка. Сейчас польём на рану, потом приложим подорожник, и через полчаса она начнёт затягиваться.

Мне едва удалось удержать, попытавшегося вскочить на ноги Боба. Он тут же бросил зажимать руками рану и вцепился во флягу мёртвой хваткой.

– Не надо никуда лить, – снова заскулил он, – это надо пить! Боб умирает от жажды! Хозяин даст Бобу сделать несколько глотков, и Боб вылечится! А к ране травку и так можно приложить, у нас все так делают!