Николай Грошев - Вот так поворот…

Минул час, потом другой. Мин по дороге попалось море, порой пищали сразу оба миноискателя и приходилось разворачиваться, а кони норовистые, вожжа самодельная – умаялся так, что глаза болеть начали. Но что поделаешь? Придётся ехать до самого заката. Урожай продать надобно. А то ведь разворуют. Он уже и на замок закрывал и в землю закапывал – бесполезно. Кто-то ворует по ночам и всё тут. Да и даже если бы не воровали, много слишком ему одному. Опять же денег надо, на полезности всякие. Отвезёт на дальний посёлок, продаст, золота там возьмёт, а то и серебра немного, ну или даже бумажных денег и…, хотя вот тут он последнее время начал сомневаться. Так-то деньги они и в Африке деньги. Вроде бы ничего такого в том и нет. Так-то да, а вот и не совсем. Что если опять статью за валюту введут? Приедет на ближний посёлок, еды какой вкусной купить или ремень…, ремень, кстати, совсем ни к чёрту уже, надо новый покупать…, так вот приедет, в магазине выберет чего купить, деньги эти, нехристей этих окаянных покажет, а его и под белы рученьки сразу. Участкового в ближнем селе он не видел ни разу, но кто сказал, что его там нет? Наверняка есть, просто водку пьёт где-нибудь у себя или ещё чего. Оно ведь как? Участковый он всегда есть – вот точно все знают, есть он. А где есть, кто он вообще и чем занимается, хоть убей, никто не в курсе. Волшебные они участковые – вроде есть, а не видит никто их, только вот в день зарплаты, в одном и том же месте, волшебным образом, они все и появляются, прям наваждение какое-то…, да. Но если и нет там участкового – долго что ли, наряд вызвать? А если закон введут – приедут сразу же. И за валютные операции его лет на десять в тюрьму. Так что, с некоторых пор он опасался валюту в руки брать. Только рубли брал, гривны и тугрики. Чья валюта тугрики, он понятия не имел, но предположение имелось, что белорусская то валюта. А то может, и нет, но валюта редкая, так что вряд ли её могут под закон подвести. Кроме того, в ближнем селе тугрики не берут. Проверял, точно не берут.

-И чё это блять такое? – Ошалело моргая, произнесла молодая белокурая девушка, держа в руках стопку слегка скомканных банкнот.

-Тугрики. – Уверенно заявил он ей. И кивнул важно пару раз, что б поверила.

-Тугрики. – Ответила девушка, глянув на него. Он снова кивнул и подмигнул.

-Очень ценные. Их в Белоруссии делают. Курс очень вы…

-Да мне похуй где их делают. Я фантики не собираю. – Рыкнула эта чертовски привлекательная бестия, бросив тугрики на стол. – Нормальных денег, что ли нет?

Он тогда собрал все тугрики и с грустью в сердце, положил на стол два бесформенных слитка.

-Нормально, совсем другой разговор. – Сказала девушка и стала слитки рассматривать. И зачем она их всегда так подробно изучает? Он так и не смог этого понять.

Ветер принёс звуки далёкой стрельбы – опять сельские дурью маются. А может пограничники на стрельбище, их тут не разберёшь кто, да когда стреляет…

-Арррр!!! – Взрычали совсем рядом.

-Тпруууу! – Басовито крикнул он, натянув вожжу.

А всё ж, хоть и при езде неудобно, а вот при остановке, что вожжа одна, даже очень удобно – одной рукой вожжу тянешь, другая уже автомат с плеча снимает. Да, очень удобно, вот…

-Ррррр!!!

Он повернулся и поднял автомат к плечу. Повозка подрагивала – кони гарцуют, фыркают, не нравится им эта остановка, они дальше ехать хотят, да и рычащий этот, пугает он их.

-Ну? – Как можно мягче, с максимально доброжелательной улыбкой, но автомат не опуская, сказал он. Сними только так, агрессивные они шибко уж. – Чего ты? Шёл же куда-то, да? Так вот ты и иди куда шёл, а людей добрых не тронь. Слышишь, горемыка? Я ж понимаю всё, плохо тебе там было, вот ты и убёг. Так и я бы убёг, вот клянусь, убёг бы и всё. Понимаю я тебя, бедолагу.

-Рррр. – Как-то уже не так уверенно зарычал мужик, прятавшийся в кустах полевых. Высунулся уже весь считай. Стоит теперь на ногах, только на полусогнутых и руки в стороны раскинул – пугает это он его, значит. А лицо-то! Господи боже – живого места нет. Весь в царапинах, синяках, торс голый совсем, тоже поисцарапался весь, в грязище – аж коричневый весь. Даже сердце ёкнуло.

-Я бы тебе поесть дал, но сам же понимаешь, места тут какие. Или не понимаешь? Речь-то ты понимаешь, не совсем же ты там свихнулся-то. Так вот говорю тебе, угостил бы, чем сдобным, да нету, сам голодаю. – Мужик в кустах, рычать и скалить свои удивительно здоровые зубы перестал, заворчал что-то и шагнул из кустов. Вышел на траву и остановился. – Ты вот там и стой. Ничего личного парень, но ежели ещё шаг сделаешь, вот как пить дать, выстрелю. Так что ты…