Ник Волхарин - Шрам

— Как ты смеешь?! — теперь уже я повысил голос, больше не желая слушать эти оскорбления — С тех пор как Пастырь погиб, не было ни дня, ни одной гребаной минуты, которую я провел бы не думая обо всем случившемся. Я приходил к тебе, постоянно, ты хоть помнишь это? Я пытался тебе помочь, Джим. Но ты даже не говорил со мной.

— Да у меня брат погиб, черт тебя дери! — размахнувшись, Джим швырнул кружку с недопитым пивом об стену. Она разлетелась на сотни осколков. Я заметил как за столиком, недалеко от нашего, трое посетителей встали и быстро направились к выходу. Официантки и бармен видимо решили не вмешиваться в это дело, так как их тоже не было видно в зале.

— Но как ты можешь меня понять, Клайд?! Это ведь был не твой брат! И не твоя семья, так?!

Я вновь почувствовал острую жалость к Джиму, прорывающуюся сквозь гнев. Он все еще страдал от утраты, ему все еще было больно так же, как в первый день после трагедии. Брат значил для него много больше, чем я мог себе вообразить. А он не знал, что именно там случилось, и почему, из-за кого погиб Пастырь. Так неожиданно все, чем он жил стало пеплом, и он не мог найти виноватого в этом.

— Ты прав, Джим — сказал я тихо — Я не могу понять, что ты чувствуешь. Но я пытался. Я пытался быть рядом. Хотел поддержать тебя, помочь вернуться.

— К чему вернуться?

— К своей жизни.

— Моя жизнь была здесь — он тяжело вздохнул — Мой брат создал эту жизнь. Теперь ее нет.

— Но ты можешь продолжить его дело.

— Тебе только это важно? Чтобы продолжалась охота?

Такого обвинения в свой адрес я не ожидал. Тем более от охотника со стажем.

— Грешники и моя семья тоже. Да, я с вами недавно, но для меня эти месяцы как целая жизнь. Вы изменили все, изменили меня. Именно здесь, с тобой и твоим братом, я словно заново родился.

— Но ты предал нас, Клайд. Тебя не тронула моя потеря и моя боль. Ты продолжил заниматься тем, чем хотел. Тем, чему я тебя научил.

— Если в этом проблема, Джим, то прости меня! Прости, во имя всего на свете! Извини за то, что я взялся за эту работу! — я почти выкрикивал эти извинения, больше не желая слышать подобных обвинений — Может и стоило посоветоваться с тобой. Но я не думал, что это станет проблемой.

— Вот именно, Клайд. Ты даже не думал об этом.

— Это же просто работа, черт возьми. Мы же охотники, разве нет?

— В первую очередь, мы команда. Мы работаем вместе и только так.

Я вздохнул. Да, наверное, он был прав, хотя конечно все это можно было сказать иначе.

— Прости, Джим. Я взялся за эту работу потому что хотел верить, что со смертью Пастыря все не закончится — мне хотелось объяснить ему все, что я чувствовал, в надежде уладить недопонимание. Я думал, он поймет.

— Вы подарили мне эту жизнь, и я стал ее частью. Я никто без охоты и без вас тоже. Именно поэтому я пришел сюда. Я не собирался бросать вас.

— Конечно, ведь ты правильно сказал. Ты без нас никто.

Я не знал, что еще добавить. Как пробить эту стену обиды и злобы, как достучаться до друга и объяснить ему, что я тоже чувствую эту боль, что мне хотелось забыться, и сделать это я мог только там, за стеной.

— Это было ошибкой, я признаю. Я виноват.

— И ты думаешь, эти твои слова что-то изменят? — голос Джима оставался все таким же холодным и беспристрастным.

— А что изменит?

— Хочешь знать? — Джим некоторое время смотрел на меня, и я чувствовал, как ярость внутри него набирает силу для какого-то важного решения.

Затем, одним быстрым движением, он достал из кобуры пистолет и направил его мне в лицо. Он был пьян, но рука не качалась, она была твердой, разве что подрагивала немного.

— Вот, что поможет, Клайд.

Я смотрел в черное дуло своей смерти и от чего-то не чувствовал страха. Я не был уверен в том, что Джим сделает это, как и не был уверен в обратном. Но мне вдруг стало плевать на свою жизнь. Конечно, умирать я не хотел, тем более так, но и страха перед смерть не испытывал. Может это был шок или жизнь охотника подготовила меня к такому повороту. В тот момент я чувствовал лишь горький привкус обиды. Он обвинил меня во всем произошедшем, он хочет убить меня и думает, что ему от этого станет лучше. Моя жертва искупит смерть Пастыря. Конечно, он поймет, что это не так, но будет уже поздно. Будет ли он жалеть о содеянном? Почему-то я не сомневался, что будет. Но не сразу, только когда боль пройдет. А сейчас я враг, он так решил и все мои слова теперь не способны что-то изменить.

— Значит, казнишь меня? — я услышал эти слова так словно они были сказаны не мной а неким посторонним обладателем весьма безжизненного голоса.