Станислав Городков - Вариант Новгород-1470

С самого утра, Домаш, еще до того, как отправиться в лавку, попросил Дана, чтобы он, до полудня, сопроводил со своими «архаровцами» и Микулой — его очередь была дежурить в день — на дальний вымол-пристань на Волхове товар — упакованные в короба и переложенные соломой псевдодревнегреческие амфоры и кувшины, расписанные звериными мотивами.

— Понимаешь, — объяснял Дану Домаш, — три дня тому назад один ганзеец, из недавно прибывших, купил в лавке у меня несколько кружек с твоими заморскими рисунками. А вчера он снова пришел в лавку и сообщил, что срочно отправляется в Ладогу и оттуда дальше, в Ревель, но, поскольку, ему понравился мой товар, он хотел бы взять у меня еще 3 дюжины таких кружек и 2 десятка старых ромейских кувшинов… — амфор, — перевел мысленно для себя Дан… — да плюс 3 десятка кувшинов со всякими нарисованными тварями. Кружки ганзеец забрал сразу и заплатил серебром за них, а за кувшины уговорились, что он отдаст после того, как мы в шостак… — субботу, — опять перевел для себя Дан… — то есть, сегодня, — продолжил Домаш, — доставим их на ладью, что стоит на дальнем вымоле, и он проверит и пересчитает товар. Так, вот, — продолжил Домаш, — я из лавки отлучиться сегодня не могу, а нанять возчика и отправить с товаром Стерха с сопровождением из Микулы и чудина… Как-то смущает меня, маленько, ганзеец…

— Боишься, что Стерх не справится? — спросил Дан.

— Да, нет, — ответил Домаш. — Стерх справится, что касается принять оплату и посчитать. Он отрок разумный. Только, вот, вымол далековат и, я же говорю, смущает меня, маленько, немец… Хоть я и предупреждал его — мы товар по обмену, как ганзейцы привыкли, ни оптом, ни единично не продаем.

— Думаешь, что обманет или, все-таки, плату меной захочет отдать?

— Думаю, — помолчав, обронил Домаш. — Да, и, вообще… думаю. Ганзеец липкий какой-то. И болтает слишком много. А твои Рудый, Клевец и Хотев, к тому же Микулу с собой возьмешь… И ты сам… Всякого уговорить сможешь, ежели что…

— Говоришь, ежели что, — на секунду замедлил с ответом Дан. — Хорошо. Я отправлюсь с товаром и заберу вторую половину платы. А Стерх пусть в лавке остается.

Пристань-вымол находилась за Неревским концом на пологом берегу небольшой речушки, сразу у впадения ее в Волхов. Неподалеку от Зверева монастыря, в пустынном и удаленном от жилья месте. Судя по всему, использовался вымол, в основном, монахами, да местными с ближайшего посада. И изредка, вероятно, мелкими торговцами, сгружавшими здесь свой товар, кому нужно было дальше везти его посуху.

Погода с утра не баловала солнцем. Скорее наоборот. Тусклый свет едва пробивался сквозь плывущие по низкому небу грязно-серые облака, воздух, казалось, весь был пропитан сыростью, сыростью, готовой в любой момент излиться мелкой моросью, и все вокруг выглядело грустно и неуютно. В общем, почти, как каждый день в Новгороде.

Дан шел следом за своим телохранителем Хотевом… — а позади были еще и Клевец с Рудым и охранником Микулой, и все вместе они сопровождали запряженную лошадью — и управляемую возчиком — телегу с лежащими на ней кувшинами и псевдогреческими амфорами… — и думал: — Скорее всего, ганзеец выбрал этот дальний вымол, потому что тут можно использовать собственных слуг, а не нанимать, как положено по уговору Новгорода с Ганзой — по данному договору, в свое время, Дана просветил, более разбирающийся в новгородских делах Домаш — артель новгородских грузчиков… Но по тому же уговору, — крутились мысли в голове Дана, — купец, все равно, обязан речную ладью — до перевалочного острова в устье Невы, перед впадением ее в Финский залив, где товар перегружается с речных ладей на морские корабли-«когги» ганзейцев, чтобы в Таллин-Ревель идти — нанять, и нанять вместе с экипажем из новгородских гребцов и лоцмана, да еще плюс владелец ладьи или ее капитан… Так что на вымоле, по любому, собирается куча народу. А при стольких свидетелях обманывать, при расчете, смысла нет. Ведь, стоит тому же Стерху крик поднять, и гребцы новгородские заодно с лоцманом и владельцем ладьи ему на помощь придут… Нет, — подвел итог своим размышлениям Дан, — тут, либо немец что-то другое задумал, либо Домаш зря панику поднял…

Оставив в стороне стены монастыря и пройдя за телегой еще метров 500, по раскисшей, после недавнего дождя, колее, Дан увидел пристань и, покачивающуюся на мелкой волне, речную ладью с мачтой посередине. Ладья была причалена к деревянным сходням-мостику. На берегу, возле пристани, и в ладье суетились — перекладывали тюки и готовились к отплытию бородачи, одетые, явно, не по-новгородски — в короткие приталенные кафтаны с узкими рукавами и, когда-то яркие, а теперь просто грязные, в обтяжку, штаны-шоссы, похожие на трико.