Юлия Гордон-Off - Карелия

Уже когда мы поехали на Васильевский, я поняла, что подспудно ужасно боюсь ехать, боюсь увидеть развалины нашего дома, боюсь встречаться с Верочкой, которая на хирургии, а значит с ней что-то случилось, что потребовало её лечить у хирургов. Города я вообще не могла узнать, сориентировалась только на дворцовом мосту, с которого видимо снег сбрасывали в Неву. Всё так завалено снегом, что многие улицы напоминают тоннели, где уж тут среди этих снежных стен ориентироваться… На нашей линии из двух проездов почищен только один с нашей стороны и до нашего двора доехали без проблем. Я оставила вещи в машине и пошла во двор…

Наверно хорошо, что всё завалено снегом, ведь даже так не увидеть привычного вида нашего дома, а вместо него просто неровные навалы снега, но они всё равно ниже, чем был наш дом… Всё, как всегда, если не считать этого снежного засилья, только нет нашего дома, я узнаю другие дома, узнаю деревья, это мой, знакомый с детства двор, я даже не плакала, просто стояла и не знала, что мне здесь делать…

— Девушка! Вы кого-то ищете? — Окликнул меня кто-то, я обернулась на крик, слова стояли колом в горле, да и не знала я, что мне сейчас говорить, сзади стояла жена нашего выпивохи дворника, горластая и неопрятная женщина, которую я очень не любила:

— Я… Вот… Мета — я… Приехала… Вот… Луговых мы… Жили мы…

— Ой! Меточка! Это ты?

— Я…

— Ой, всех и маму твою с братиком, но мы похоронили их, всем двором хоронили… Ой! Пойдём, я вещи отдам…

— Какие вещи?

— Ну, как? Положено же! Нам новый участковый сказал, когда откапывали и завал разбирали… Там не много…

И она деловито подхватила меня и потащила куда-то. Но тут взвыла сирена воздушной тревоги, она резко развернулась и потащила в сторону двадцатого дома, где через улицу было наше бомбоубежище. Я вырвалась и подбежала к машине, чтобы забрать с собой Мышакова:

— Извините, я не знаю, как вас зовут… Пойдёмте в бомбоубежище! Налёт…

— Да, слышу я! Ты иди! А я тут посижу…

— Да что вы такое говорите! Идите за мной! Я вам приказываю!

— Там гражданские…

— Ну, конечно…

— Знаешь, как они на нас — военных смотрят?… Лучше бы били и ругали, а так смотрят… Молча… Женщины, дети… Иди! Не пойду я!.. — Я посмотрела в его глаза, а там такая тоска… Поняла, не пойдёт. А меня уже дёргала за хлястик шинели жена дворника…

Больше часа мы сидели в подвале, где от множества людей в спёртом воздухе дышалось тяжело, где-то плакал не переставая маленький ребёнок и это ещё больше давило. Наконец, железная дверь лязгнула, и сверху прокричали про отбой тревоги. Все как-то обречённо молча зашевелились и пошли на выход. Блокады ещё не было, но уже в воздухе висела накопившаяся усталость. Постоянные ежедневные бомбёжки. Нет, город не превратился в руины, всё-таки у него достаточно большая площадь и не так много самолётов участвуют в налётах, но психологическое давление на гражданских людей не измерить и не оценить… В ближайших окрестностях не упало ни одной бомбы, да и не слышали мы ничего, но вот с сиреной пронеслись где-то на Большом пожарники. Ничего хуже такой изнуряющей неопределённости с висящей над всеми угрозой и постоянным ожиданием!

В каком-то помещении похожем на автомобильный бокс на грубо сколоченных стеллажах лежали подписанные и разложенные вещи. Среди них с удивлением увидела свои летние сапожки. Рядом стоял наш большой чемодан, немного вмятый с угла, мы с ним всегда к бабушке ездили… Из вещей оказалось мало что, я забрала альбом с фотографиями, свои сапоги, чем вызвала явное неудовольствие со стороны жены дворника, но мне было на это плевать, вещи мамы, папы и Васьки не тронула, кроме маминых праздничных туфель лодочек, которые уже не раз носила. На удивление нашла ещё и своё выпускное жёлтое платье, правда без пояска и надо будет его ещё посмотреть, нет ли на нём дырок. Других моих вещей не было, а из Верочкиных нашла пару маечек, трусики и старое платье, которое ещё в прошлом году стало ей мало и брать его не стала. Сосед посоветовал найти документы, особенно на Верочку, но никаких документов не было вообще. На этом я покинула это помещение, предварительно расписавшись в паре больших бухгалтерских книг, где вписала найденные вещи и расписалась. Мимоходом выяснилось, что все документы у участкового, а он сидит в отделении, а оно там же за аптекой. В машине пришлось переложить вещмешки в багажник и мы поехали сначала в милицию, а потом в больницу… В милиции нашего участкового не оказалось, но документы Верочки быстро нашли и выдали мне сверившись, что у нас одна фамилия и отчество. Ещё раз возвращаться в наш двор в ближайшее время я не хотела, то есть совсем! Слишком ещё всё свежо и болит. Ведь с того момента, как меня проводили в Кронштадт прошло меньше трёх месяцев, а словно годы, так всё изменилось и одновременно всё такое же, как было всегда и от этого мерзко на душе. Порадовалась, что оказывается можно написать письмо прямо на почту, и они могут переслать по присланному адресу письма или отослать, обратно указав тот адрес, который ты выслала…