Кирилл Ситников - Керины сказки

…Радостным смайлам под постом Лучистой не было видно конца. То, что было на её голове, хотели все. Количество комментариев «Икона стиля!» в два раза превысило привычные «Ты сука, шалава, хочу тебя ****ец!». И вообще никто не вспомнил об альбоме «Навзрыд», на 99 процентов спижженом у Арианы Гранде.

Идеи из Славика вылетали миллионом летучих мышей. Конечно, он не стал менее манерным и более гетеросексуальным. Но это и не важно. Интереснее то, что он за один вечер намертво поприбивал все балясины, порожки, подлокотники и дверные косяки. И никто не скажет, зайдя в его квартиру: ремонт делали какие-то пидорасы. Это совершенно импосибл.

Деловая женщина Медведская к сожалению для своей алой «Мазды» свернула с бетонной трассы «Дон» и плюхнулась в просёлочные колеи суровой русской дороги. Ехать было с горки, накануне прошёл летний дождик, поэтому плыть на машине по течению было довольно удобно. «Мазда» поймала попутный ветер и понесла Медведскую к родительскому гнезду.

Ежегодный трёхдневный отпуск, отваленный с барской руки консалтинговой компании, она всегда проводила в Плюгаево. Планы Медведской были крайне приземлённые: продышаться от чадящей Москвы, возлежать на берегу Оки, пить ягодные морсы и врать родителям, что её жизнь идеальней некуда. Додумав в деталях миф о карьерном благополучии, Медведская пришвартовалась у знакомого забора, запряглась в набитый сарафанами колёсный чемодан и вошла во двор.

Что-то было не так. Нет, ну тот же крепко сбитый голубенький дом с белыми ставнями. Тот же чуть покосившийся сарай, та же антрацитовая гора угля под навесом. То же фруктово-овощное безумие вокруг. Но, блин, что-то же определённо не так. Ага, точно.

Не было кур. Вообще. Обычно они шлялись где попало и трусливо неслись прочь, если оказывать им внимание. А тут тишина. Может, они в курятнике, подумала Медведская и заглянула за угол. Курятника не было. На его месте взгромоздилось деревянное строение странной формы, с покатой дверью, открывающейся вверх. Медведская пожала открытыми плечами («Папа не Гауди, но всё равно жжёт») и зашла в дом.

– Ма-маааа! Пааап?

– Доченька приехала! – скрепя половицами, из комнаты вышла мать и, орошая Медведскую приветственными слезами, троекратно её облобызала. – Гена, иди ссссюда!!! Твоя дочь на пороге, а ты в свой телевизор!

– Так я бегу, Валь, бегу! Здарова, дщерь! – со звуком отлипающей присоски отец оторвал лик от экрана и выбежал навстречу.

– Слушьте, товарищи, а где куры-то все? Мор, что ль?

Мать на секунду «зависла», отец сделал вид, что ему очень интересно творчество паука под потолком.

– Ой, Алл, щас же это… Дороговато стало держать-то их. И годы ж. Лучше на рынке… Вооооот… Гена, что ты стоишь?! Иди помидор для салата нарви, стоит он!

Отец с готовностью припустил из дому. Медведская хотела было подискутировать о пользе кур в личном хозяйстве, но её оборвал голос, вылетевший из кухни:

– Мать!!! Кто там ещё припёрся?

– Кто это? – прошептала Медведская.

– Это Витенька…

На кухне что-то глухо упало и покатилось в сторону сеней. Занавес деревянных висюлек дрогнул – и появился Витенька. Ростом он был сантиметров 30. Но «рост» здесь не совсем правильное определение. Скорее, диаметром. Потому как Витенька был почти идеальным хлебным шаром. С белой, чуть подрумяненной корочкой, кукольной чистоты глазами и большим губастым ртом.

– Витенька, познакомься: это доченька наша, Алла, из самой Москвы к нам…

– Да-да-да, я помню, ты рассказывала. – перебил её Витенька. – А в Москве все двери на автомате, да? Сами собой закрываются?

– Ой! – всплеснула руками старая женщина и метнулась к дверному крючку. – Это Генка, дурак старый! Вечно он… Я щас её плотненько…

– Переключите ящик кто-нибудь, Малахов начинается! – повелительно произнёс Витенька и, смерив Медведскую взглядом сквозь, царственно укатился в зал.

Медведская не грохнулась оземь лишь потому, что её лучшая подруга Эйсмонд высадила у себя в студии камни и беседовала с ними о Хэйанском периоде японской литературы. Но камни ей не отвечали (хотя Эйсмонд горячечно утверждала обратное), поэтому Медведская всё же немного качнулась и даже схватилась за вешалку.

…Пока рубили салаты, мать поведала Медведской сказочную историю появления Витеньки. Из-за долгих дождей (они шли целых полтора часа) автолавка с хлебом к ним не доехала. Но Медведская-старшая не отчаялась, поскребла муки по сусекам и испекла хлеб сама. Уж не знаю, что там добавляют в современную волоколамскую муку, но хлеб неожиданно оживился и попросился перекантоваться пару дней, пока не снимет жильё. Выкидывать его на улицу – страшный советский грех, поэтому и оставили. После нападения на «бедненькую булочку» одиозных кур последних сдали на комбинат, а вместо курятника дед смастерил летнюю хлебницу. Витенька – изделие хорошее, почти не пьёт, к бабке ластится. Жильё, конечно, ищет, но каким образом и где – это бабке неведомо, но она и не лезет.