Виталий Гавряев - Контра

"Сэр Шимин".

Хорошо поставленным голосом, на зависть некоторым конферансье, проговорил слуга. Выслушал какой-то ответ, прозвучавший на языке аборигенов, шагнул в сторону. Затем, уступая гостю проход, величаво произнёс: "Проходите, сэ-эр, вас ждут". - и застыл в неглубоком поясном поклоне.

"Ну и дела. — подумал Иосиф, входя в хозяйский кабинет. — У нас, в САШ, о таких пережитках прошлого, давно успели позабыть".

Помещение, в котором оказался банкир, напоминало как библиотеку, надо признаться не маленькую, так и хозяйский кабинет. Любой входящий в него человек, видел перед собою большой стол, с набором различных письменных приборов. Рядом с канцелярскими принадлежностями, красовалась искусно вырезанная малахитовая пепельница, изображающая черепаху, с откидной крышкой — центральной частью панциря. Сам князь, на вид тридцати, тридцатипятилетний мужчина, одетый в щегольскую форму гвардейца, со свойственной для военных выправкой, стоял у одного из книжных стеллажей. И, судя по всему, возвращал на место книгу, которую перед этим читал — ожидая гостя.

— Рад вас видеть, господин Шимин, — по-военному чётко повернувшись во фронт, хозяин, сдержанно поприветствовал гостя, одновременно указывая на одно из двух кресел, стоявших возле большого цветочного горшка с каким-то экзотическим растением, — проходите, присаживайтесь.

— Здравствуйте, сэр. Не знаю, как к вам правильно обращаться, так как не понимаю в хитросплетении знаков на вашем погоне.

— Вы, как сугубо штатская особа, можете обращаться ко мне, ваше сиятельство. Хотя…, разрешаю просто, сэр. Раз это вам более привычно.

— Благодарю, сэр.

— Мне доложили, что вы приехали издалека?

— Да сэр, из САШ.

— Прелестно. И как там в Нью-Йорке? Всё ли хорошо?

— Благодарю сэр, всё хорошо. Вот только, у меня возникли трудности здесь, а не на моей родине и связаны они с ведением моего бизнеса.

Князь Шаховских еле заметно поморщился. И было не совсем понятно, что послужило тому причиною, может быть жуткий американизм, сильно уродующий всемирный язык мореплавателей. Или то, что гость, минуя традиционную в приличном обществе часть беседы не о чём, резко перешёл к её деловой части.

— Даже так. — с лёгкой, почти незаметной усмешкой, ответил князь. — видать уважаемый, вас сильно обидели наши "глубоко уважаемые" господа бюрократы, чернильные их души.

— Вы не правильно поняли. Меня никто не обижал. Просто так уж получилось, но неизвестно почему, моему порыву — желанию помочь вашей империи, создаются ненужные препоны. В отличии от англичан, я не против намеченной вашим императором грандиозной стройки, а желаю в ней поучаствовать. Почти бескорыстно.

— Экий вы альтруист, что не характерно для вашей братии. Ну а от меня то вы чего хотите?

— Помощи.

— Какой именно?

— Устройте мне аудиенцию с вашим императором.

— Вот как? — удивление князя, было подчёркнуто ни сколько голосом, сколько слегка вздёрнутой бровью придающей взгляду оттенок удивления. — Насколько мне известно, вы не его подданный. И почему вы должны быть удостоены такой чести?

— Дело в том, что в последнее время ни для кого не является секретом, что ваша империя собирается строить гигантскую железную дорогу. Для воплощения этого проже́кта, вам потребуются немалые финансовые вливания которых, как обычно, не бывает в наличии.

— Да, это общеизвестный факт. Но какая у вас в том корысть?

— Я знаю, что у вашего государства, не без участия островитян, не так давно возникли проблемы с финансированием. И я, готов вам помочь в решении этой проблемы.

Князь молчал. Он чего-то обдумывал. А может быть, его сиятельство держал паузу, поощряя собеседника рассказать всё. Ведь у него могли возникнуть вопросы: "Откуда этот банкир узнал о возникших финансовых проблемах в империи? Насколько много он знает и чего он в итоге желает добиться?"

Молчал и банкир. Он не собирался уточнять, что знает истинную причину всего происходящего. Как-никак, он сам приложил к этому делу свою руку. Ведь Ротшильды, не просто так, не единоличным решением, начали финансовую блокаду Российской империи. Они, все вместе, желают "нагреть руки" на безбожных процентах займов, заодно, перевести эту грандиозную стройку русских в разряд невыполнимых задач. И общеизвестный русский философ, литератор и правозащитник Огнеев, не причина, а инструмент в этой финансово информационной войне. Да, этот талантливый муж, давно использовался определёнными кругами втёмную. Нет, этому человеку не диктовали условий и не отдавали прямых приказов к действию. Им всего лишь на всего пользовались — восхищались, его смелостью и желанием "вскрывать гнойники феодальной отсталости" отчизны, призывая соотечественников к борьбе за политические перемены. Благо есть ведущие державы, на которые нужно равняться. Его популяризировали, посредством статей и хвалебных отзывов в прогрессивной прессе — раскручивали его имя. Постоянно, действуя через подставных лиц, устраивали встречи с единомышленниками, где они, обсуждая недостатки устоев своей родины, заражали своими идеями неокрепшие умы молодёжи. А самое главное, издавали большими тиражами его труды, платя через издательские дома, весьма приличные гонорары. И вот на них, эти деньги, варварская империя и покусилась. Захотела приструнить Огнеева, заблокировав его банковские счета. Впрочем. Не поступи она так с Викентием Семёновичем, была бы срочно придумана другая причина. Как говорится: "Ничего личного, это просто бизнес" [4] Аль Капоне. . Следуя этому канону, нельзя давать окрепнуть тому, кто в последующем может стать конкурентом в твоём бизнесе. В данном случае, это была Московия, с её огромными территориями и рынком.