Владимир Бабкин - 1917 - Вперед, Империя!

Хвори мои только сегодняшней встречей от меня отступили. В 200 милях от Мартиники встретили мы наконец "Париж" точнее уже "Парижскую Коммуну". Похоже все наши испытания и лишения были не напрасны и скоро деятельно завершатся. Много думая и беседуя с моими попутчиками, я понял, что не там искал слабое звено. И совсем скоро с него мы начнем рвать цепи мирового капитализма. Пока империалисты увязли в Европе мы зайдем к ним с "заднего двора", а оттуда уже ворвемся в кабинеты, салоны и парадные.

Темнее всего перед рассветом. Но уже близок наш день.

Дается по "Документы Великой октябрьской социалистической революции. т.1. Начало (июнь-сентябрь 1917 г)" Гавана. 1957 г.

МОСКВА. 19 июля (1 августа) 1917 года.

Скулы начало сводить от напряжения, а рука уже просто отнималась. Иоланда даже пошла на хитрость, одной рукой приветствуя встречающих по одну сторону улицы, а другой воздавая должное тем, кто стоял с противоположной стороны. Но это не слишком-то помогало, ведь хоть рук у нее было две, но улыбка-то одна и дарить ее приходилось всем, кто так восторженно ее встречал на этой улице от аэродрома до самого Кремля. Улице, которой, как ей казалось, конца и края не будет.

Неужели этот ад никогда не закончится? Принцесса покосилась на своего спутника. Михаил казался каким-то воодушевленно-расслабленным, приветливо улыбающимся, но без особого напряжения. Так, легкая улыбка, отеческий взгляд, легкая покровительственность.

Мужчины! Легко им! Им нет необходимости часами терпеть все процедуры перед зеркалом и задолго до него! Разве могут они понять те дикие страдания, которые приходится выдерживать женщинам, вне зависимости от возраста? Тем более если речь идет о столь придирчивом светском обществе. А уж если говорить о первом визите в город и страну, в которой тебе предстоит выйти замуж…

Терпи! Улыбайся! Эта улица когда-нибудь закончится! Всего-то семь километров со скоростью черепахи…

Позади были очень тяжелые дни перелета. Полная секретности поездка к месту нахождения «пустого» дирижабля, ночная погрузка на борт, затем утренний взлет и долгий-долгий полет куда-то далеко, над морем, в сторону Египта. Заправка в Каире, где им всем строго-настрого запретили даже выглядывать в иллюминатор! А затем снова полет, уже над песками Аравии и горами Персии. Потом вновь горы, уже Кавказские, вновь море, на этот раз Каспийское. Снова заправка на военном аэродроме в обстановке полнейшей секретности. Правда в этот раз им разрешили выйти из гондолы дирижабля и даже устроили небольшой пир, угостив совершенно экзотическими местными кушаньями. Принцесса толком там и не ела ничего, боясь незнакомых блюд и реакцию желудка на незнакомую пищу.

Затем вновь долгий полет, через всю Россию, которой, как и этой улице, казалось нет конца и края.

У нее было ощущение, что она не пролетела все эти восемь тысяч километров по воздуху, а прошла своими собственными ногами, исходив свою крошечную каюту взад-вперед на протяжении всего их пути. Что ждет ее в России? О чем русский Император думает сейчас? Если о ней, то что именно? Как он к ней относится? Будет ли их семейный союз хоть немного счастливым? Или это просто политический брак, и она ему безразлична? Вопросы, сомнения…

В тот день, когда она получила от Михаила письмо с предложением, Иоланда долго размышляла над этим. Перечитывала ранние письма русского Императора, смотрела на его фотографии и пыталась для себя решить, готова ли она связать свою жизнь с этим человеком? Да еще и не видя его вживую ни разу?

Особого выбора у нее на самом деле не было. Италия и Россия нуждались во взаимном укреплении союза и династический брак был необходим, как Савойскому Дому, так и Дому Романовых. Их свадьба была предопределена государственными интересами и, по большому счету, ее мнение тут мало что решало.

Но Иоланду бросало в глубины сомнений от того, что до самого последнего момента, русский Император так ни разу и не назвал ее по имени, ни разу не намекнул о том, как он к ней относится и, вообще, любое его письмо можно понимать, как угодно. Так что, вполне возможно, что ее романтические фантазии не имеют под собой никакой основы и для Михаила есть лишь политика и государственные интересы.

Раньше она успокаивала себя тем, что дело это не скорое и как-то образуется. Идет война, когда она завершится — неизвестно. Но получив письмо с предложением руки и сердца, она поняла, что не будет никаких будущих встреч, прогулок под луной и прочего, что помогло бы ей понять и его отношение к ней, да и свои чувства к нему. Железная прагматичная логика государственных интересов была безразлична к ее мечтам и надеждам. Надо решать. Решать здесь и сейчас. Не видя своего будущего мужа и зная о нем так мало.