Марина Ефиминюк - Магические ребусы [СИ]

Вопреки дурным ожиданиям закуток оказался пуст, зато этаж содрогался от какофонии женских голосов:

— Извращуга! Зачем в открытую дверь подсматривал? Девочки, шваброй его! Шваброй!

На драки я насмотрелась ещё в теткиной таверне, где каждый вечер убирала столы и подавала напитки. Неторопливо закрыла дверь на ключ, поправила на плече сумку с учебниками и деловито вышла в общий коридор, в центре которого толпились девицы и кого-то прижимали к недавно побеленной стене.

— Я не подсматривал, а мимо проходил! — провыл «кто-то» голосом Дживса.

Вынуждена с прискорбием заявить, что новый закон мироустройства по Анисе Эден действительно работает, как часики с магическим зарядом.

— А зачем остановился, мимо крокодил?! — размахивая домашней туфлей с острым каблуком и розовым пушистым помпоном, взвизгнула худенькая брюнетка в наспех накинутом халате (без помпонов). — Сидел на карачках и таращился в открытую дверь!

— Что ещё за крокодил? Шнурок просто развязался! Дамы, не прижимайте меня к стене, она пачкается!

— Зовите смотрителя! — советовали те, кто не принимал активного участия в судилище пойманного маньяка.

Вообще, Дживс, конечно, самый отмороженный из всех известных мне придурков. Кто, спрашивается, потащится с утречка пораньше в женское крыло? В это время этаж похож на поле боя: благовоспитанные адептки, напрочь проспав завтрак, истерично собираются на лекции, ругаются из-за очереди в помывочные кабинки и тихо ненавидят экзальтированных девочек-жаворонков (имелась у нас на этаже таких парочка, саму от их утренней жизнерадостности с души воротило).

С непроницаемым видом я прошагала мимо скандалистов. Староста направляла в грудь Дживсу швабру. На конце черенка потрескивали голубые искры какого-то заклятья. Понятия не имею, что именно она наколдовала, возможно, просто обманку, но именно угрожающая магия заcтавляла высокого парня цепенеть с видом кота, готового вскарабкаться на стену и повиснуть на лампе.

Естественно, преступник, ищущий пути к спасению, засек меня и жалобно промычал:

— Ведьма, помоги!

— Знакомый? — ощетинились активистки в борьбе зa женскую честь и гордoсть.

— В первый раз вижу, — не сбавляя шага, урoнила я.

— Я принес деньги за урок! — с отчаяньем выкрикнула жертва мне в спину.

Тут же притормозив, я медленно обернулась и с нарочитым удивлением протянула:

— Дживс, ты ли это с утра пораньше кошмаришь приличных девушек?

— Не виноват я, она сама испугалась! — взвыло ходячее недоразумение в штанах. — Еще рогатой тапкой швырнула!

Справедливо говоря, одинокая домашняя туфелька с острым деревяңным каблуком действительно валялась на полу. Вторую туфлю жертва утреннего маньяка нежно прижимала к груди.

— Ты же сказала, что не знаешь его, — с подозрением сощурилась староста.

— Всю жизнь мучаюсь утренними провалами в памяти, — нахально заявила я.

— Да отпусти ты его уже, — задергала ее за рукав хозяйка туфелек, поднявшая переполох. — Пусть идет…

Все-таки в дурной молве есть свои преимущества. После случившейся в прошлом полугодии туалетной драки с Амандой-четыре сорима соседки по этажу меня откровенно побаивались.

Староста опустила швабру. Угрожающе трещащие голубоватые искры втянулись в деревянный черен. Освобожденный Дживс перевел дыхание.

— Но я все равно пожалуюсь смотрителю! — проворчала она.

— Непременно, — согласилась я. — Заоднo скажи, что в закутке кто-то своровал крюк от лампы, а то смотритель от меня прячется.

Просьба ни восторга, ни энтузиазма не вызывала. Девушка пожевала губами, подхватила швабру и, гордо фыркнув, удалилась в ближайшую комнату. Мстительницы начали расходиться.

— Тебя тут все боятся, — с уважением прошептал Дин, когда, как на прицепе, шагал за мной по коридору к открытым дверям женского крыла.

— Я над этим долго работала. Ты что-то говорил о деньгах?

— Отдам вечером, — пообещал он. — Сразу за два урока.

— За два? — от немыслимой наглости я едва не запуталась в собственных ногах и притормoзила. — Позволь уточнить, что за второй урок и каким вечером?

— Мы в ответе за тех, кого приучили! — немедленно выпалил парень, понимая, что больше никто не собирается его готовить к экзамену.

— Приручили, — поправила я.

— Приучили, — покачал он головой. — От слова «учеба». Понимаешь? Игра слов такая…

— Ладно, гений изящной словесности, если ты не понимаешь намеков, спрошу по-другому. Во вчерашней фразе «я не буду с тобой заниматься» тебя ничего не насторoжило? Ни капельки? — Я сложила щепоткой пальцы, пытаясь образно показать эту самую капельку.