Таис Сотер - Последний Тёмный

Натянув сюртук одного из близнецов (судя по беспорядку в вещах, скорее всего старшего из них), Равель с удовлетворением заметил, что взгляды отца не изменились: одежда хоть и была из хорошей ткани, крой у неё был старомодный. Ольдвиг неодобрительно относился как к лишним тратам, так и к погоне за модой.

Чистка от синих и фиолетовых клякс, щедро украсивших одежду и волосы и смена одежды заняла у Равеля едва ли дюжину минут. И то только потому, что перегруженная система водоснабжения на втором этаже сбоила. Кожа всё ещё отливала подозрительной синевой, но по крайней мере этот цвет лёг равномерно.

Комната младших мальчишек располагалась рядом с комнатой старших сестёр, для большего пригляда, так что не удивительно, что в узком закутке коридора он столкнулся с Анной, на влажных волосах которой всё ещё красовалось полотенце.

— Быстро же ты, — усмехнулся Равель. — Откуда у тебя армейские привычки?

— Несколько детей быстро научат не тратить много времени на уход за собой, — негромко сказала Анна, пытаясь протиснуться мимо загораживающей выход фигуры брата. Но тот, кажется, даже и не думал пододвигаться.

— Да погоди ты! Кажется, ты не всё с себя смыла. Этот маг-недоучка утверждал, что краска не ядовита, но я бы не стал проверять это на собственной шкуре. Дай помогу.

Раньше, чем Анна успела отстраниться, он сорвал с неё полотенце, и самым негигиеничным образом послюнявив его, начал стирать с шеи сестры остатки мерцающего раствора. Воротник на Анне был не до конца застёгнут, поэтому от резкого движения шея обнажилась почти до ключиц, открывая вид на потемневшие, жёлто-синие пятна. Сначала Равель принял их за следы от фейерверков, но в отличие от них, краска не желала так легко отходить от кожи.

— Что же это? — пробормотал Рави, поднимая взгляд на Анну, и только взглянув в её лицо, он понял, что его прикосновения причиняют той сильную боль. В уголках глаз Анны застыли слёзы.

— Отпусти… отпусти!

Анна рванула, пытаясь застегнуть пуговки воротника дрожащими пальцами. И только тогда он понял, что же именно он увидел на фарфорово-светлой коже сестры. Не краску, нет. Синяки.

Это объясняло всё. И нежелание говорить о муже, и глухие, уродующие фигуру платья. И то, почему так быстро состарилась в якобы счастливом браке сестра. Побои муженька — как обыденно и мерзко. Как такое могло произойти с его гордой сестрой, слово которой всегда было для остальных непререкаемым законом, а задевать её опасался даже насмешник-Ави?

— Ты говорила отцу? — серьёзно спросил Равель.

Анна порывисто утёрла глаза ладонью.

— Нет. И ты не смей, слышишь? Оскар торговый партнёр отца, сын его старого друга. Даже если отец поверит мне, встанет на мою сторону, он не слишком будет рад ссоре с моим мужем. А я не хочу расстраивать батюшку, не хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал…

Она не договорила.

Рави покачал головой:

— Дурёха! Идёшь на поводу ложной гордости. А о своих детях ты подумала? Какого им жить с матерью, которая ценит себя не больше, чем половую тряпку под ногами мужа и отца?

Он попытался вновь схватить сестру на запястье, но та уже успела отскочить.

— Не смей трогать меня, — прошипела она, рванув мимо Равеля, и в этот раз он не стал её удерживать, заметив, что у их разговора был свидетель.

Анна проскочила по лестнице мимо Луки, так и не заметив его. Тот проводил её внимательным, и несколько неодобрительным взглядом.

— Подслушиваешь? — спросил Равель.

— Больно надо, — пожал плечами маг, предпочитая не влезать в совершенно непонятные ему семейные проблемы. Больше его волновало другое: — что ты делал в моей комнате? Я не разрешал тебе в неё входить!

— Вообще-то это не только твоя комната. Я позаимствовал кое-что у близнецов.

Равель подошёл к Луке ближе, и почти навис над ним, так и не поднявшимся с последней ступеньки.

— А что, Лукреций, тебя есть что скрывать? — вкрадчиво спросил он. — Тёмными делишками балуешься? Решил пойти по стопам Августина?

Лукреций проигнорировал издёвку, внимательно изучая лицо брата, как будто видя его впервые.

— Я ведь не слишком тебе нравлюсь, так? — наконец спокойно сказал молодой маг.

— С чего ты решил? Использовал свою чудо-магию? — воин насмешливо провёл пальцами перед лицом Луки, как будто показывая фокус.

— Я и без магии могу понять очевидный факт. Родители и другие… они видят только то, что хотят: братскую заботу и любовь. Лишь потому что так положено в обществе — заботиться о младших. И ты послушно играешь в привязанность к младшему брату. Вот только не очень старательно. Я ведь вижу, по твоим глазам, по твоим поступкам — я для тебя настолько раздражающий фактор, что мне кажется, не будь мы связаны родственными узами, ты бы просто убил меня.