Ведомый то ли глупой надеждой, то ли наитием, он подкинул клочок в огонь. Тот вспыхнул, и… ничего не произошло.
— Идиот, — невесело улыбнулся собственной глупости Ави, опускаясь на пол и утомлённо закрыв глаза. Он так и заснул сидя перед камином. А между тем среди красных и жёлтых языков пламени всё больше и больше проскальзывали синие искры.
Брат мой, брат,
Душа водопада,
Мне ответь — где твоя радость?
Как же так
Наполнилось ядом
То, что пело, то что смеялось?
Я ушел, и теперь не жди;
След размоют весной дожди
Средь воды и звенящих льдин
Ты теперь один.
Лавель потерянно стоял рядом со Шварцем Йоханом, совершенно не зная, что ему делать. Августин исчез в синем пламени лисицы, уничтожившей перед этим двух монахов, кинувших сеть. Лукреций превратился в непонятно что и в прямом смысле воспарил в небеса. Паолос был мёртв, а Жерар всё ещё был без сознания.
— И что теперь? — задал вертящийся на языке Лавеля вопрос Тройгар.
— Да ничего, — устало вздохнул Йохан. — Отправляемся обратно. Соорудите носилки, нам нужно будет забрать все тела с собой. Тройгар, ты можешь послать весть, что чернокнижник сбежал? Пусть Варавва отправит своих людей на его поиски. И нужно будет организовать помощь тем, кто пострадал от ведьмовской гнили.
Тройгар кивнул, а следователь повернулся к Лавелю.
— Ну и что ты думаешь?
— Что? — растерянно переспросил Лавель.
— Куда, ты считаешь, твой брат пойдёт… точнее, полетит, и что он будет делать?
Лавель Горгенштейн с прохладцей взглянул на своего старшего коллегу:
— Не вы ли говорили, что я не слишком объективен в том, что касается родственников? Простите, но… едва ли окажусь для вас полезен. Хотя вы и так лишь видели во мне лишь заложника, надеясь, что моё присутствие заставит Лукреция сдерживать свои силы.
— Но ведь так и получилось? — вскинул брови Шварц. — Нежели вы не рады, что большинство из нас остались живы? Да и проклятье удалось предотвратить.
— Надеюсь, это окажется достаточным, для того, чтобы ваше начальство осталось вами довольно, — сухо сказал молодой священник.
— Не беспокойтесь. Я отмечу вашу с Лекоем лояльность.
Лавель скривился как от зубной боли.
— Простите, если я вам не нужен, могу ли я пойти домой? Я беспокоюсь о домашних.
— Разве ваша семья не собиралась покинуть город? — проявил удивительную осведомлённость Шварц.
— Я должен сам в этом убедиться.
— Что ж, вы можете идти. До встречи, — Йохан пожал Горгенштейну руку, и тут же и отвернулся, заговорив с Тройгаром.
На полпути к дому Лавеля догнал Жерар.
— Ты уже очнулся! — Лавель вполне искренне обрадовался магу. — И вполне себе живчик! Как ты?
— Мог бы и подождать, — проворчал Лекой. — Нормально. Магичить я конечно ещё несколько дней нормально не смогу, да и простуду, кажется, подцепил, но в остальном всё в порядке.
— Тебе стоит пойти домой, — мягко сказал Лавель.
Маг упрямо тряхнул спутанными каштановыми волосами.
— Не хочу. Всё равно… всё равно там никого нет.
— Думаешь, твоя тётка…
— Она не такая идиотка, чтобы возвращаться туда, где её могут найти. Тем более что Шварц узнал её.
— Возможно, он не выдаст Делию, — задумчиво предположил священник. — Тем более что тут столько всего произошло, что всем будет просто не до неё. Столько людей погибло…
— Я слышал про Луку, хотя это и невероятно… Но, он всегда умел меня удивлять, — хмыкнул Жерар Лекой. — А Августин? Когда я очнулся, его нигде не было.
Лавель помрачнел.
— Он просто исчез в пламени. Раз — и его же нет.
В задумчивом и тревожном молчании они дошли до особняка Горгенштейнов. Дверь дома, к удивлению и тревоге Лавеля, была не заперта. Он переглянулся с Жераром, и они, стараясь не шуметь, зашли внутрь.
В доме было пусто и темно, лишь где-то на втором этаже тускло горел свет. Не сговариваясь, Горгенштейн и Лекой поспешили наверх.
Свет горел в комнате Августины. Сама хозяйка комнаты лежала на застеленной кровати, и в свете свечи лицо её казалось бесстрастной, выточенной из мрамора маской.
— Сестра! — в ужасе вздохнул Лавель, бросаясь к кровати. Он коснулся девушки, и с ужасом понял, что кожа её неестественно холодна. — Нет, нет…
— Да жива она, жива.
Отстранив плечом опешившего Жерара, загородившего проход, в комнату вошла Делия, держа в руках поднос с дымящейся кружкой.
— Вот, когда очнётся, дадите ей выпить отвара. И обязательно сводите к лекарю.
— Что с ней? И что ты тут делаешь? — хмуро спросил Лекой свою тётку, невозмутимо усевшуюся в кресло рядом с кроватью.
Читать дальше