Таис Сотер: Последний Тёмный

Заносчивый юнец, державшийся обособленно, не нравился многим. Да и казался он, тощий глазастый парнишка, отличной мишенью для издёвок. Его спокойствие и отстранённость они принимали за робость и трусливость, считая его слабым и неспособным себя защитить.

Но Лукреций Горгенштейн не был слабым. Будучи самым младшим ребёнком в семье, где помимо него было шестеро сыновей и шесть дочерей, он быстро научился защищать себя от их нападок и вторжения в свою жизнь, независимо от того, насколько большие преимущества были у другой стороны. Его больше не задевали гнусные подколки — он либо игнорировал их, либо, если у него было особо хорошее настроение, отвечал тем же. И так как его фантазия была получше, чем у многих других, а запас ругательств, благодаря Марку и Карлу, любивших изощрённые словечки, весьма широк, из словесных баталий он почти всегда выходил победителем.

Предпринимались и попытки воздействовать на него силой, но всё заканчивалось одним и тем же — обидчик решал, что связываться с этим психом себе дороже, и оставлял его в покое. Обычно спокойный мальчик дрался как бешеный мангуст, не жалея ни себя, не противника, при этом не чурался использовать самые грязные методы и действовал с неизменным хладнокровием. Его было проще убить, чем сломить.

Став старше, уже на втором и третьем году обучения, между школьниками, несмотря на строгий запрет, стали происходить магические стычки, но если, несмотря на все его старания, оплеуху он иногда и мог отхватить, застать врасплох в магии его было просто невозможно. «Оса» — прозвали его за точные и болезненные укусы, которых почти нельзя было избежать даже тем, кто воображал себя медведем.

Но своим сверстникам Лука снисходительно прощал их тупость и звериную жестокость, а вот смириться с причудами и дурью преподавателей было гораздо сложнее.

Взять хотя бы учителя по Магтеории, где они изучали конструкции готовых заклинаний, и учились создавать свои. Вот уж где, казалось, сложно нести отсебятину. Разучивай формулы, учи порядок слов в заклинаниях и правила их произношения, и всё. Но магистр Эльденгард, благообразный и представительный старик, перемежал вполне себе осмысленные и полезные знания с собственными досужими домыслами и фантазиями, к Магтеории не имеющими никакого отношения. Можно было бы подумать, что восьмидесятилетний маг просто впал в маразм, но слухи ходили, что он был таким и двадцать, и тридцать лет назад. К сожалению, этот курс предполагался на весь срок обучения, так что Луке оставалось только надеяться, что хотя бы к третьему курсу профессора удастся отправить на заслуженную пенсию или он «погибнет от тупости нынешних схоляров», как он уже давно обещал. Иначе так и придётся Луке вплоть до выпускного экзамена готовиться самостоятельно по книгам, погибая от скуки на Магтеории.

Преподаватель по древним языкам картавил, а маг погоды регулярно впадал в депрессию. На Землеописании, который вёл молодой, только что выучившийся маг, всё больше обсуждали придворные сплетни, до которых этот маг был охоч, а не опасности, подстерегавшие школяров на неизведанных землях. Учитель Риторики, преподающий у студентов также музыку и этику, любил переходить с драматического шёпота на истеричные крики, и явно сожалел о своей загубленной театральной карьере. Историк мог назвать любую дату, но постоянно забывал имена великих королей и магов, что веселило лишь до первого экзамена, где он уже спрашивал по всей строгости. Учитель Рунологии плохо видел, и регулярно выписывал корявый текст не на доске, а на стене. Магесса, преподающая Целительство, была влюблена в мастера-оружейника, и то и дело пускалась в лирические рассуждения, не выпуская скальпель из рук. Оружейник, к слову, был повёрнут на «военно-полевых играх», как он называл тот вид издевательства, где тебе нужно было животом ползти по мокрой земле, в то время как он изображал нападение нескольких противников. Разными и голосами и звуками.

Нет, были более-менее нормальные учителя. К примеру, Неллида Сим, которая вела Природную магию. Проблема в том, что Лукреций в ней, этой самой природе, ничего не понимал. Тот успех с пророщенным зерном, как показала практика, был скорее исключением, чем нормой. Даже на зачёте в конце первого года всё, что смог вырастить Лука это чахлый кустик непонятно чего, завядший в течение получаса, тогда как у даже самых тупых его однокурсников росли нормальные розы, которые по требованию магистра Сим и должны были вырастить ученики.