Игорь Шилов - Равноценный обмен

— Спасибо за совет. Я ещё узнать хотел, билет на корабль мне где купить можно?

— В порту, где же ещё? Только на этот корабль бери в американском окошке, он же с той стороны пришёл.

— Понял. А вы бы мне ещё пояснили, почему в городе кроме вас, ещё и американская полиция имеется или вы не справляетесь один?

— Один бы, наверное, не справился, скрывать не стану, но дело совсем не в этом. Ты у нас человек новый поэтому ничего и не знаешь. А местным всем известно, что город этот американцы основали и назвали его, как им вздумалось, теперь вот над нами вся округа и ржёт. Подкова Лошади. А чё, ещё у кого то подковы бывают? Вот же нехристи. Ну а царь наш, батюшка, потом велел и нам тут обустроиться, людей пригнал сюда, вот так и зажили мы тут. Правда жаловаться грех, каждый из местных жалование за счёт казны получает, за просто так, нигде не работая. Пускай и не очень большое, но с голоду не помрёшь, а больше надо так ступай в лес, там много чего валяется. Поэтому так и вышло, что здесь мы у них в примаках, а есть города, где они у нас. Кто первый место застолбил, тот и хозяин. Но во всех городах живут и русские и американцы, уговор такой. Могут и остальные нации проживать конечно, но вот чтобы без этих двух, где то было, про такое я ещё не слышал. Ну а что ты хочешь, зона совместного пребывания.

Вот значит, как тут всё устроено, то то я погляжу.

— Понятно. Спасибо за разъяснение.

— Да не за что. Ты там смотри, на корабле, по меньше болтай. Может и сойдёшь у них за своего. Тебе же проще будет. Нет у нас тут взаимной любви, стрелять конечно друг в друга не стреляем, за это смерть. Но и дружбы особой, как то не сложилось. Ладно парень, засиделся я с тобой и других дел, кроме тебя, хватает. Топай давай. К нам то ещё приедешь?

— Не знаю, как сложится.

— Ну если надумаешь, заходи в гости, ещё поболтаем — усмехнулся полицейский, протягивая мне руку на прощание.

У меня конечно имеется ещё огромное количество вопросов, но задавать их полицейскому, да и вообще кому бы то ни было я сильно побаиваюсь. Ответил человек на один из них и на том спасибо, а с остальными, глядишь и сам со временем разберусь.

Получив на руки документ, сразу же отправился за билетом, в сопровождении пообедавшего Висяка. Вот ещё тоже проблема ходячая, как с ним быть? Наверняка же такую лошадь ни кто бесплатно не повезёт, а лишних денег у меня не имеется, чтобы билет на него покупать.

У причала так и продолжал одиноко качаться на волнах трёхмачтовый парусник, с толстенной трубой на палубе. Какого либо движения по кораблю замечено мной не было, пускай я и находился метрах в трёхстах от него, но стоял на возвышенности, поэтому обзор у меня приличный. Лишь на корме виднелась фигура матроса, в чёрной форменной робе, но это скорее всего вахтенный, так как он стоял неподвижно, глядя куда то вдаль. Ну и ладно, на месте кораблик и на том спасибо, как говорится товар на лицо, можно и билет на него приобрести.

На мой стук, дверка в окошке кассы, находившейся в деревянном здании конторы порта, отварилась и на меня уставилась круглая, с рыжей шевелюрой мор…, прошу прощение физиономия тётки, лет пятидесяти с хвостом, как у моей собаки.

— Чего тебе? — не добро спросила она меня, на чистейшем английском.

— Мадам, мне бы билет, до Сан-Франциско — вежливо улыбнувшись, сказал я.

— Двадцать пять долларов — сухо ответила она.

— Ни хера себе у вас тут и расценочки — не сказал, а плюнул я в окно, по-русски.

— Что? — раздалось оттуда.

— Давайте говорю один, в каюте с кондиционером.

— Двухместные каюты у нас только для семейных — поставила меня в известность билетёрша.

— Что же с вами делать, давайте одноместную. И вот ещё что, на собаку билетик выпишите, если можно детский.

— Собаки перевозятся только с личного разрешения старшего помощника корабля и то, при наличии специально отведённых, для перевозки, мест — отчеканила продавщица билетов.

— Вот же черти полосатые, в крапинку. Всё у них, не как у людей — возмутился я на родном языке.

— Так я не поняла, билет брать будешь или нет? — спросила билетёрша.

— Буду — перейдя на английский ответил я ей.

— Ну а деньги где?

— Простите, задумался.

Я отсчитал, из прямо на глазах худеющей пачки, двадцать пять долларов и просунул их в окошко. А через три секунды получил от туда билет серого цвета, размером девять на двенадцать, изготовленный из бумаги по плотности напоминающей картон, без места. На нём стояла только огромная цифра один, чёрного цвета и красовалась надпись готическим шрифтом «Луиза».