Игорь Шилов - Фальшивый наследник

Между тем, исчезнувший из поля моего зрения, после получения приказа, воин, вновь оказался передо мной. На этот раз его руки были заняты не холодным оружием, а муляжами оного, выполненными из тёплых сортов какого то дерева. Где он умудрился за такой короткий промежуток времени совершить столь не равноценный обмен, осталось для меня загадкой, да и не успел я толком озаботиться этим вопросом. Возбуждённый меченосец, кинул мне под ноги одну из деревяшек, искусно стилизованную под оружие, лёгким движением снял с локтя один из двух щитов, висевших у него на локте и швырнув мне в руки плетёную поделку, глухо проговорил какую то очередную абракадабру, заставившую, вкупе с ударом в живот, вздрогнуть и одновременно с этим собраться. Поймав щит, я наклонился за игрушечным мечом, а когда выпрямил спину, то рядом с собой никого уже не обнаружил. Рельефная фигура бойца маячила шагах в десяти от меня, всем своим видом давая понять, что сейчас она, мне будет делать больно. Долго ждать себя, я парня не заставил, быстрым шагом нагнал его и на окраине небольшой, сильно вытоптанной полянки, мы с ним оказались почти одновременно. Приладив к левой руке маленький, казавшийся игрушечным, щит, взял рукоять меча в правую ладонь и махнул пару раз изделием из дерева перед собой, разрезая облегчённой конструкцией, отчего то ставший вязким, плохо приживающимся в лёгких, воздух. Собраться с мыслями, на что я очень надеялся, противник, по показательному бою, не позволил. Стоило мне опустить правую руку вниз, как он тут же, крутанул свою деревяшку у себя над головой и попытался нанести диагональный, рубящий удар, способный настоящим мечом вытряхнуть внутренности грудной клетки наружу с одного замаха. Не скажу, что я был готов к такому повороту событий, но закрыться от первого выпада, маленьким щитом, сумел, сделав это практически машинально. Выставил его перед собой, словно прячась от невесть откуда прилетевшей неприятности, распознать которую при всем желании не успевал и избавил себя, таким образом, от неминуемого позора, летевшего в мою сторону с огромной силой. А вот второй удар, больше похожий на толчок, проглядел. Он, хотя и был нанесён мне лёгкой, плетёной из веток пародией, и пришёлся на согнутую в локте руку, крепко державшую меч, но попятиться назад заставил. Пытаясь не завалиться на спину, я засеменил ногами, выравнивая потерявший ориентацию корпус. По этой же причине беспомощно выставил руки с оружием и хилой защитой вперед. И шею выгибал, словно переболевший птичьим гриппом лебедь, только потому, что искал глазами противника, а не из-за ненависти к голубому, безоблачному небу, внезапно заменившему мне, лицо надоедливого парня с повышенным слюновыделением.

Избиение моё, по внутренним ощущениям, длилось уже довольно долго, но я всё ещё стоял на ногах. Количество ударов, нанесённых по моему щиту не поддавалось подсчётам, число синяков на правом запястье давно превысило болевой порог, а я так и продолжал уворачиваться, пригибаться, защищаться, и отбиваться от противника, жмурясь и моргая невпопад. Но ничего вечного не бывает, кончилось и моё везение. Очередной, к моей радости безрезультатный, колющий удар партнёра, нанесённый им в район моего живота, заставил снова сгруппироваться, невероятным образом изогнуться и сделать несколько шагов назад. Два первых, мне удались безукоризненно, а вот третий, самый маленький и не совсем обязательный, стал для моего затянувшегося выступления, роковым. Левая нога неожиданно отыскала крохотную ямку, провалилась в неё по щиколотку, картинно там подвернулась и поволокла за собой, местами крепко побитое, тело, поставив жирный крест на моём огромном желании закончить эту партию хотя бы в ничью.

Коснувшись спиной земли, ожидал от соперника чего угодно, но только не того, что он сделал со мной после падения. В конец озверевший боец, не обращая внимания на моё беспомощное положение, подскочил ко мне и правой ногой, что было дури, врезал по деревянному мечу, ещё крепко сидевшему в моей потной ладони. Деревяшка, естественно, моментально выскользнула из моих жарких объятий и совершая одиночный полёт, улетела в неизвестном направлении. Я смотрел ничего непонимающим взглядом на ещё больше опустившегося в моих глазах солдата, не чувствуя боли в донельзя изуродованной руке и захлёбывался от возмущения, не в силах проронить ни слова. Как это понимать?! Лежачего же, не бьют ни в одной армии мира! Но подлый слюнтяй и на этом не остановился. Встав своим костлявым коленом на мою руку, не желающую расставаться со щитом, он уперся тупой деревяшкой в мою левую грудину и несколько раз провернул своё оружие, разорвав на мне не только новую рубаху. Мои жалкие потуги остановить его от этого, не достойного благородного человека, бесчинства, свободной, правой рукой, успеха не возымели. Силы были не равны и мне только, и оставалось, что слабо постанывать от боли, закусив до крови губу, чтобы совсем не опозориться и не заорать благим матом.