Игорь Шилов - Фальшивый наследник

За каждый из столов поместилось человек по двадцать. Сидеть было тесно, но на это никто не обращал внимания, больше глазели на мясо, фрукты в корзинах, стоявшие на расстоянии провоцируемом голодных мужиков на отчаянный поступок, и кувшины с жидкостью, доводившие давно поселившуюся в нас, невыносимую жажду до крайнего предела.

Ковыряясь грязным пальцем в зубах, при такой жизни не до соблюдения правил приличия и добивая остатки красного вина, щедро налитого в пол литровую кружку, думал не о быстро исчезнувшем из моей дешёвенькой, глиняной тарелки мясе, а о том, почему мне так и не поставили отметку о зачислении. Все люди, как люди, сидят и маяться от боли в плече, один я попиваю слабенькое пойло, и радуюсь образовавшейся тяжести в отощавшем желудке. Что это значит? Меня отказались принимать на первый курс обучения из-за моей татуировки? А может быть мне предстоит сразу, без переподготовки, встать на продажу в том виде, в котором есть? С кем бы посоветоваться по этому поводу, чтобы не лопухнуться с линией дальнейшего поведения? Посмотрел вокруг, рядом нет никого подходящего. Бросил взгляд на соседний стол, приятель мой и там отсутствует. Не вовремя ему захотелось к своим поближе перебраться. Ох, как не вовремя. Привстал со скамейки. Нет, всё равно не вижу его. Странно, а куда это наша охрана подевалась и повара? Чего это им вздумалось покинуть нас, во время приёма пищи? Вокруг только пьющие и дожёвывающие остатки мяса, гладко выбритые лица. Между прочем, хороший шанс для побега. А не смотаться ли мне прямо сейчас, вон хотя бы к тем густым кустикам? Места, чтобы в них замаскироваться, на одного хватит. Прислушался к внутренним ощущениям. Да, после такой жрачки бежать куда то не очень хочется, а вот незаметно прошмыгнуть до беспризорно стоящего в нескольких шагах от стола кувшина, в котором наверняка ещё чего то осталось, с этим я вполне справлюсь.

Двойная доза хмельного напитка пошла мне только на пользу. Мысли, умные и дурные, легко заменила кривенькая улыбка, поселившаяся на моём лице после допитого вина и не сползающая с него вот уже добрых пол часа. Накопившаяся в теле усталость, растворилась в том же напитке и улетела вместе с лёгким ветерком, ласково поглаживающим место, где у меня совсем недавно росли волосы. А желание немедленно покинуть мужское общество, не принявшее меня в свои ряды, сменилось более прозаичным, но не менее страстным. Спать хочется, невыносимо. Я еле стою в строю, из которого каждые пятнадцать минут выводят по несколько человек и уводят в неизвестном нам направлении. Ещё пол часа такой пытки, и я завалюсь на послеобеденный отдых прямо здесь, у ног своих озабоченных товарищей. И чего они все так напряжены? Расслабьтесь братцы! Всё, что могло с нами страшного случиться, уже давно случилось. Чего сейчас то переживать?

К моменту подхода моей очереди топать, в сопровождении бравого воина, за очередной порцией счастья, солнцепёк разморил меня окончательно и ноги мои стали похожи на две, плохо слушающиеся своего владельца, ходули, передвигаться на которых возможно лишь с помощью рук. Даже, километровый марш бросок, не помог мне избавиться от ощущения чужеродности нижних конечностей, хотя часть дури из головы он всё таки удалил. Конечным пунктом забега двенадцати человек, куда под номером одиннадцать попал и я, явилась огромных размеров площадка, с первого взгляда показавшаяся мне детской. Футбольное поле приютило на себе такое количество разного рода деревянных приспособлений и странных конструкций, что по другому назвать его, мой плохо двигающийся во рту язык, не повернулся бы. Нашлось здесь место и брёвнам, вкопанным в землю на разную глубину, и деревянным фигуркам, изображающим людей в полный рост, и их тряпичным копиям, подвешенным за шею к двухметровым столбам. Один край стадиона, как и положено, украшали квадратные, и круглые щиты, правда без рекламы, там же отсвечивали солнечными бликами и ямы с мутной водой. Противоположный его конец оккупировали не высокие, плетёные из веток заграждения, с двумя рядами сидений возле них, на которых вальяжно восседало человек десять зрителей, и в добавок ко всему, там же, стояло пять штук крохотных палаток, способных разместить в своих внутренностях по паре человек, не более. Если бы не люди, пригнанные сюда перед нами, по очереди получавшие тумаки от рослого детины, я бы без раздумий принял этот уютный уголок за развлекаловку для малолеток. Но лихие броски через бедро, с лёгкостью выполняемые серьёзным мужчиной в огромной песочнице, заставили изменить первоначальное впечатление о сооружении. Не может мужик, в здравом уме, издеваться над своими сверстниками на площадке, построенной для детей, да ещё и на глазах более старших товарищей. Нет, здесь даже и не пахнет, теплотой отношений, и детской непосредственностью, над этим пространством витает совсем другой воздух.