Илья Рясной - Семь смертей майора Казанцева

Начали мы вечер воспоминаний с его прошлых подвигов. Уголовник честно пытался врать, юлить, изворачиваться. Но тут такие фокусы не проходят. Вопрос за вопросом, шажок за шажком – и он выкладывал все. Потом придется проверять сказанное им с использованием химии. Это наиболее оптимальная тактика допроса, проверенная годами. Сначала клиента обрабатывают угрозами, болью, обещаниями. Затем идет проверка под самой современной сывороткой правды. Это практически стопроцентная гарантия достоверности полученных сведений.

В общем, Савоська сперва отчитался, на кого работала его бригада последние годы. Это банкиры, крупный федеральный чиновник, пара депутатов, один воровской авторитет и всякие коммерсанты. Исполняли их поручения. Какие? Понятно – кого-то грохнули. Кого-то напрягли. Обычный бандитский расклад. В подробностях узнаем об их подвигах позже. У нас правило – побочную информацию, которая нам не нужна, сливать в соответствующие органы охраны порядка или госбезопасности.

– А теперь о последнем дельце, – перешел я к главному. – Кто тебя навел на этот дом? Где его хозяин? Какой заказ был?

Савоська поднял на меня глаза. Они вдруг стали настолько ясные и бесстрастные, что у меня тревожно кольнуло в груди в преддверии больших проблем.

– Кто заказал? – повторил я.

Савоська сжал кулаки, по его лицу начала разливаться бледность. Он издал какое-то шипение, как сдувающийся воздушный шарик.

А на меня накатила волна холода. Переходящего в застарелый ужас. Взгляд мой поплыл. Фигура допрашиваемого будто покрылась вибрирующим белесым туманом. Который, уверен, не видел никто, кроме меня.

Мое сознание будто провалилось на восемнадцать лет назад. Тот ракетный полигон и тот проклятый выезд, подробности которого так и не вернула моя память, оставив лишь обрывочные картины. Переливающийся, как мигалка, свет. Гладкий и теплый на ощупь металл дымчатого бежевого цвета… И этот белесый туман. Я запомнил не как он выглядит, а его потаенные вибрации. И сейчас они шли от отпетого уголовника Савоськи.

«Обезьян» вдруг выгнулся дугой. Хрюкнул. Рухнул на пол. Изо рта пошла пена.

– Доктора! – закричал я, сбрасывая наваждение.

Наш штатный доктор, псевдоним Эскулап, забежал в комнату с чемоданчиком. Чудесный у него такой чемоданчик, где есть средства на все случаи жизни и смерти.

– Ты зачем так клиента отделал? – возмутился Эскулап, нагибаясь над бьющимся в конвульсиях уголовником.

– Пальцем не трогал, – немного слукавил я, хотя оплеуха, конечно, не в счет. – На нем психокодировка. Очень сильная.

– От же, етить его! Давно такого не видели!

Потом начался волнительный процесс приведения клиента в чувство.

– Три часа – он не твой, – объявил Эскулап. – Не бойся, оживим его, будет как новенький.

– А потом?

– А потом займемся им вместе, – обнадежил меня Эскулап. – Будем сбивать засовы кодировки…

Три часа. Долго, черт возьми! Но против науки не попрешь. И против Эскулапа тоже. Психокодировка – это не только препятствие, но еще и добрый признак того, что клиенту есть, что скрывать. И, следовательно, есть, что поведать нам.

– Лады, – кивнул я…

Глава 18

Клиента привели в чувство раньше обещанного – часа через два. Он был бледен, его трясло, будто он работал с отбойным молотком. Но, по заверениям Эскулапа, бандит был вполне годен для наших бесчеловечных упражнений.

Мы привязали Савоську к специальному врачебному креслу в амбулаторном помещении и принялись сбивать блокирующую кодировку, которая была наложена весьма искусно. Если бы Эскулап не был таким спецом по этим вопросам, да и я тоже не промах, с учетом некоторых врожденных особенностей, то уголовник стопроцентно склеил бы ласты, избавив мир от своего присутствия.

Но мы шаг за шагом, шажочек за шажочком преодолевали преграду.

– Сильный кодировщик с ним работал, – отметил Эскулап, вытирая пот. – Очень сильный. Я с такими практически не сталкивался. Только в Мали в 2005 году был похожий. Но там мы ловили какого-то совершенного монстра.

– Мали…

– А, не забивай голову. Вот так, походя, сбалтывают государственные тайны.… Ну что, поднажали.

Укол. Яркий свет. Стук маятника, вгоняющий в транс. Мелькание лучей. Еще укол…

И наконец, на пятом часу работы, Эскулап, вытерев пот со лба, еле живым голосом объявил:

– Блокировки нет. Препарат правды работает. У тебя полчаса. Потом он или кинет кони. Или будет не годен для нового разговора пару дней.