Леонид Резников - Именем Федерации!

— Не вздумай, — грозно предупредил Гемм. Его лучевик смотрел на побледневшего Оливо. — Бросайте.

Кхатто продолжали колебаться. К ним, морщась от боли в животе присоединился третий. Четвертый, боровшийся на полу с Ханом, резко выкинул ноги, откинул от себя штурмана и поспешно вскочил с пола, взяв на мушку рванувшегося было на подмогу своим отца Ансельма.

— Ну? — требовательно повторил Гемм. — Одно движение, и ваш хозяин отправится туда, откуда не возвращаются.

— Тогда вы все умрете, — поколебавшись, ответил кхатто.

Оливо попытался незаметно сдвинуться влево, туда, где в нише стояла высокая ваза, но Гемм выстрелил, и рядом с хозяином дома на пластиковой стене вспух красный волдырь.

— Без шуток, Оливо. Стойте, где стоите.

Оливо застыл, боясь даже дышать.

С пола поднялись Хан и Крафт. Хан держался за ушибленный бок.

— Господа, давайте не будем горячиться! — примирительно выставил ладони Оливо.

— Помолчи, — рявкнул Фарро и повернулся к кхатто, который явно был здесь главным. — Ситуация сложная. Вы, конечно, застрелите нас, но ваш хозяин погибнет.

— Все мы когда-нибудь умрем, — безразличным тоном отозвался охранник, продолжая держать на мушке Гемма. — Но поверь, человек, он будет отмщен.

— Но вам-то что с того?

— Долг чести — он превыше всего!

Оливо побледнел еще больше. Повисла тяжелая пауза. Только во дворе дома продолжалась какая-то неясная возня.

— Послушай меня, дивный человек, — откашлявшись в кулак, выступил вперед отец Ансельм.

— Я кхатто, меня зовут Ар-кхо.

— Да-да, послушай, Ар-кхо, — умывая руки, продолжал монах. — Не вижу смысла в подобной жестокости. Нам с вами нечего делить, не так ли?

— Да, делить нечего, но у нас есть приказ задержать вас и сопроводить. Он будет выполнен несмотря ни на что?

— Как же ты его собираешься выполнить, если мы все умрем?

Ар-кхо задумчиво подвигал нижней челюстью.

— Думаю, это не имеет значения, человек, — наконец ответил он.

— А не лучше ли прийти к решению, устраивающему обе стороны? — отец Ансельм чуть склонил голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что жизнь свята, и мы не хотим ничьей смерти, поэтому предлагаю заключить перемирие.

— Мы тоже не желаем ничьей смерти. Сложите оружие и пройдите в помещение, которое вам укажут.

— Боюсь, это невозможно в сложившейся ситуации, — развел руками отец Ансельм. — Прежде чем вам удастся выполнить приказ хозяина, пострадают очень многие.

— Это правда, — согласился Ар-кхо. — Что же ты предлагаешь конкретно?

— Поскольку у нас нет ни малейшей причины враждовать с вами, я предлагаю решить все мирным путем, — смиренно сложил руки монах.

— Мирным?

— Исключительно мирным! Мы все опустим оружие и поговорим спокойно.

— Будет так, как скажет хозяин, — равнодушно отозвался кхатто.

— Но что я скажу… тем, которые… скоро прилетят? — пробормотал Оливо, запинаясь от волнения. — С меня же живого шкуру спустят!

— Но если здесь начнется пальба, — мрачно заметил Гемм, — очень сомневаюсь, что вы им вообще сможете что-то сказать.

— Хорошо, опустите оружие! — раздраженно бросил Оливо.

— Как прикажете. — Кхатто разом опустили лучевики и расслабленно вытянулись во весь свой немалый рост.

Гемм, подумав, тоже опустил оружие.

— Монах, ты молодец! — шепотом похвалил Корнелиус и легонько ткнул локтем отца Ансельма.

— Возможно, — сдержанно ответил тот. — Лучше скажи, почему бездействовал ты. Ведь тебе ничего не стоило заставить их квакать или, скажем, парить под потолком.

— Прости, но Сартор просил меня не вмешиваться. К тому же, как видишь, все разрешилось как нельзя лучше и без кваканья с парением.

Отец Ансельм воздел глаза к потолку и что-то забормотал. Корнелиус пожал плечами и отошел в сторонку, и тут в двери вбежали еще двое охранников. Один из них прихрамывал на левую ногу, второй нес в левой руке Фелки, держа его за набедренную повязку. Человечек пытался вырваться, сыпля пустыми угрозами, но кхатто никак на них не реагировал.

— Мы взяли его, господин Оливо! — доложил охранник, застыв на пороге.

— Отпустите, — отмахнулся хозяин дома, доплелся до широкого дивана и устало опустился на него.

— Ты слышал, свинорылая орясина, что тебе сказали? — по новой взялся брыкаться Фелки.

Кхатто не раздумывая опустил человечка на пол. Разозленный Фелки попытался пнуть его, но кхатто дернул ногой, и человечек на пузе отъехал к ногам Пурвис. Тот помог ему подняться.