Борис Батыршин - Забытые в небе

Он встал, и Люк с ужасом увидел, что серый пузырь под воротником медленно набухает. Мальчик поспешно заткнул уши, но тут же убрал пальцы. Риск, конечно, но ведь обязательно надо услышать, что скажет этот жирный упырь…

– …их всех приговорили к казни в паучьем Холле! – торопливо объяснял он ремонтнику, сматывая тряпки с колен. – А собравшиеся, как услышали – сразу стали орать, хлопать. Я и сам…

Он осёкся, гоня прочь жуткое воспоминание. Когда голос Генерального из писклявого сделался низким, реверберирующим, мальчик с ужасом увидел, как раздувается на его затылке пузырь. А когда Генеральный зачитал приговор, и зал взорвался воплями восторга, аплодисментами свистом – он, Люк едва-едва удержался от чтобы присоединиться к разразившейся вакханалии…

– Ясно. Вот гады! – Огнепоклонник смотал тряпки и запихнул их в сумку. – Нож не дашь? Надо тут обрезать…

Люк извлёк из ножен куябрик и протянул рукоятью вперёд. Но ремонтник не стал ничего резать – он спрятал руку с ножом за спину, попятился, и заорал что было сил:

– Можно! Уже! Хватайте его!

– Ты чего… – начал, было, Люк, но не успел: дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалились охранники во главе с Гнилозубым. Он с размаху ударил мальчика кулаком в живот. Складываясь от боли, Люк успел увидеть устремлённые на него глаза Огнепоклонника – круглые, полные ужаса, отчаяния и боли.

Егору не раз приходилось иметь дело с «партизанами», и каждый раз он удивлялся их арсеналу и снаряжению, пригодным больше для музея, чем для реальной работы. Казалось бы: хочешь собирать коллекцию – вперёд, добывай, ставь на полку, вешай на стену, а для дела есть образцы посовременнее и получше. Но Чекист и его бойцы, которых он за эти годы заразил своим увлечением, упрямо предпочитали антиквариат сороковых годов прошлого века. Вроде ручного пулемёта, в затворной коробке которого ковырялся сейчас Мехвод.

– Что это за агрегат? – спросил Егор. Я поначалу решил, что РПК, а потом гляжу – нет, не он. Иностранный, что ли?

Боец утвердил пулемёт на сошках, отчего тот сделался похожим на странное двуногое насекомое, с лязгом откинул лоток лентоприёмника, провернул рукоятку с деревянными накладками и поднял крышку затворной коробки. Воронёные потроха масляно поблёскивали в лунном свете.

– Наш, советский. – ответил за Мехвода командир «партизан». РП-46, переделка дегтярёвского ДП под ленточное питание. Их сразу после войны приняли на вооружение, и выпускали, пока не появился ПК. Хороший аппарат, удобнее обычного «дегтяря» с блином.

Егор пригляделся. Действительно – круглый дырчатый кожух ствола с закреплёнными на нём сошками и узкий раструб пламегасителя наводили на мысль о знакомом ещё по фильму «Два бойца» с Марком Бернесом, ручном пулемёте «Дегтярёв- пехотный» с плоским патронным диском поверх затворной коробки.

– Никогда не видел такого. Где раздобыли-то?

– Места знать надо. – уклончиво ответил Чекист. – В Лесу чего только нет…

Он явно не горел желанием вдаваться в подробности. Егор пожал плечами: что ж, у каждого свои секреты. У барахольщиков – в особенности.

Маленький отряд сделал привал у подножия башни Федерации, на парковке, захваченной непролазным подлеском. Развели костерок, наскоро приготовили ужин и принялись в последний раз – «крайний», как выразился Чекист, – проверять оружие.

– Я чего хотел попросить… – сказал Егор. – Мне бы второго номера к распылителю – чтобы шланг перекинуть, не снимая баллоны. Ну и запасные носить, а то я все вместе не упру.

Распылитель, «секретное оружие» против населяющих башни Москва-Сити пауков, представлял собой раму-станок с парой закреплённых на ней огнетушителей. Заряженные углекислотой и особыми спорами, способными стремительно разъедать хитин, они выбрасывали на десяток шагов струю из латунной трубки- брандспойта. С израсходованного баллона следовало вручную свинтить переходник и закрепить его на втором баллоне. Имелся и второй, запасной «боекомплект» – ещё два баллона с «антипаучьей» смесью.

– Мессер, ко мне, бегом! – скомандовал Чекист.

Устроившийся у костра чернявый, цыганистой наружности, боец подхватил с вещмешка мосинский карабин и шустро кинулся на зов. Добежав, он сделал попытку встать по стойке «смирно». Чекист критически оглядел бойца: верхние пуговицы гимнастёрки расстёгнуты, ремень с подсумками, сполз чуть ли не до паха, в уголке рта бычок.

– Р-разгильдяй!