Евгений Мисюрин: Хроники пикирующего Икаруса

Вот загрузила…

– Подожди с продолжением, – прошу. – Дай немного обдумать.

И задумался. Вспомнил всякие теории построения мира, от большого взрыва, до Библии. Квантовую теорию, матричную. Во всех них нет одного – смысла. Ну, большой взрыв, это понятно. Случайно бахнуло, и получите – готовые галактики и прочие звёздные скопления. Чисто спонтанно. Но в ней и нет места для этой самой базы, потому что и жизнь зародилась как набор случайностей. А как я могу сомневаться в этой базе, раз сам же в ней сейчас и нахожусь?

А остальные гипотезы, они предполагают чью-то волю. Даже теория струн. Так что надо найти смысл в действиях этого «Сияния». Зачем тварей всяких по галактике плодить? Я, кстати, и себя самого имею в виду. Понимаю, что сам я до этого не додумаюсь, придётся спросить.

– Даша. А зачем?

– Что?

– Зачем всё это – заселять звёзды какими-то созданиями, жизнь везде насаждать…

– На самом деле всё просто. Мы всю жизнь продолжаем учиться. И чтобы перейти на следующий уровень реальности, следует пройти весь этот, который ты видишь.

– А потом что?

Я даже дышать забыл и, кажется, сердце биться прекратило, настолько я почувствовал важным свой вопрос.

– А потом дальше. На другом уровне. Выполнишь миссию здесь, перейдёшь на этап выше.

Блин, как в игрушке, честное слово. Но стоп! Ведь и во всякие стрелялки и прочие РПГ играют для того, чтобы проходить всё более и более сложные уровни. Тогда…

Вот чувствую, что что-то начинаю понимать, но логика всё равно ускользает.

– Знаешь, – говорю. – Лучше рассказывай дальше.

И тут я оказался в большом зале. Причём, за спинами каких-то людей в форме. Форма, кстати, белая, как морская парадка. Надо, думаю, глянуть, а что там в центре. Вижу же, что все стоят плотным кругом возле какого-то стола или панели. Делаю шаг вперёд и упираюсь во вполне реальную спину. Причём, тот, кого я толкнул меня вообще не замечает, будто это я иллюстрация, а не он. Ну, протиснулся потихоньку, смотрю, а над столом всё та же карта галактики, над ней две точки подсвечены. Вроде как военный совет идёт, даже кто-то что-то рассказывает, только мне не слышно. Оглянулся на Дарью.

Она совсем по-человечески кивнула, даже губы пальцем вытерла, и продолжила:

– Свет и тьма могут встретиться только на поле боя. Ведь и внутри каждого из нас происходит эта вечная борьба. Вот и в Галактике столкновение двух начал могло окончиться только войной. Гады были сильны. Они могли гасить звёзды и будить в душе людской самые чёрные пороки. Воины станции снарядили боевых дроидов и вышли на битву. Но сил света не хватало. И тогда в помощь им поднялись все живые. На борту остались лишь дети со своим воспитателем. Война окончилась в этой звёздной системе, не оставив никого из обоих противников. Светлые воины изгнали тьму из галактики, но и сами полегли. Долгое время дети росли на станции одни, только лишь с воспитателем. Но жизнь без солнца, без твёрдой земли под ногами, без настоящей зелени и животных неизбежно ведёт к деградации. И тогда было принято решение о переселении всех живых на планету Лан. Станцию законсервировали, на ней остались только искины, которым было поручено дождаться возвращения людей. Вот и всё.

Сказать, что я был удивлён, это вообще ничего не сказать. Я, как говорится, фалломорфировал. Офигел, проще говоря.

– Лан взорвался семьсот лет назад, – поясняю.

– Я знаю, – говорит. – Выжившие переселились на его спутник.

– Точно. А вчера и его угробили.

– Всё верно. Ты последний представитель языка.

– Чего? – спрашиваю. – Как это? Какого ещё языка?

У меня в голове почему-то сразу промелькнули кадры из фильмов про войну, где наши бравые разведчики бесстрашно лезут в немецкий штаб, чтобы добыть языка. А при чём тут я?

– Антон, – говорит Даша. А голос такой, будто она меня сейчас к доске вызовет. – Язык – это не только то, что у тебя во рту, и не только система речи. Это ещё и народ, который этой системой объединён. И ты – его последний носитель. Так что я сделаю всё возможное, чтобы станция в итоге выполнила своё задание.

– А потом что? – я всё-таки был ещё в шоке.

А как иначе, когда сразу столько информации, да ещё и совершенно невероятной. Я, по-моему, так даже у раакшасов не был удивлён. А Даша так спокойно, будто и не замечает, что я никак в себя не приду:

– Ну вот, – говорит. – Я тебе всё рассказала. Теперь ты должен пройти исцеление.

И ведь деваться некуда. Сам пообещал. Так что…

– Ладно, – отвечаю. – Лечи. Только скажи, что будет с Герасимом?