Петр Мамченко: Служитель милосердия

Но я не занимался торговлей и не служил государю — по древней, неписаной традиции, мастера служат лишь своему искусству на благо и во славу страны, и потому даже не облагаются налогом. Не было тогда равных школе Летящего Клинка, во главе которой много лет стоял мой престарелый наставник, чьё имя я не вправе назвать. А я был младшим мастером и любимым его учеником, вторым клинком Ва'аллона. В школе летящего клинка учились люди, позже ставшие знаменитыми воителями и героями, у нас приобретали непревзойдённое мастерство инструктора дворца и гарнизонов, и только мой мастер имел право назначать мастеров во все остальные боевые школы.

Однажды посланец самого справедливого призвал меня во дворец, и сам Величайший удостоил личной беседы скромного мастера. Он не приказывал — традиции защищали меня, он просил проявить патриотизм, надеть доспехи и стать одним из его офицеров, защищающий светлое государство в недавно начавшейся войне. Я пытался отказаться — мастера не участвуют в мирских конфликтах и не скрещивают клинки с теми, кто не способен противостоять их искусству. Но пролились золотые речи — и из дворца вышел уже не чуждый мирских страстей мастер, а пламенный патриот, облачённый в офицерский плащ.

Наставник был расстроен, но переубедить не пытался, вся его мудрость не могла превозмочь яда золотых речей. Мы ведь были простыми бойцами, не искушёнными в сладких речах и тонкостях дворцовых интриг. На прощанье учитель подарил мне один из своих мечей, скованных для него величайшим оружейником Ва'аллона и не имеющий цены, один из тех легендарных клинков, что рассекают кость, как воду, а доспехи — как сукно. И ещё он спросил, стоит ли сражаться за старика, продлевающего свою жизнь за счёт чужих. Это был первый раз, когда я даже не пожелал прислушаться к словам наставника.

Во дворце тогда действительно было несколько людей, старящихся вдвое быстрее обычного, такой ценой сводя на нет старение самого С'лмона, который выглядел на пятьдесят при втрое большем возрасте. Говорят, этому заклятью научил придворных чародеев жрец Смерти, опутанный золотыми речами Справедливого. Среди жертвующих своими жизнями были только кровные родственники С'лмона, гордящиеся выпавшей на их долю честью. Всё было добровольно и на благо государства.

Пять нескончаемых лет я провёл в кровавом тумане. Казалось, что весь мир сошёл с ума. Каждый царёк или вождь считал своим долгом бросить войска на светлое государство, чтобы остановить разрастание Ва'аллона, а может — просто поживиться его сказочными богатствами. Меня называли героем в Ва'аллоне и проклинали, как чудовищного демона в сопредельных государствах. Я не желаю называть своё истинное имя, ставшее боевым кличем Ва'аллонских войск, но прозвищем моим стало Жнец, а меч мой прозвали Ветром Смерти.

На лицах, обращённых к Сину, читались ужас, восхищение, ненависть. Придворные незаметно для самих себя распределились, те, что похрабрее — выдвинулись вперёд, заслоняя собой правителя, более робкие предпочли переместиться поближе к выходу.

Офицер в изрубленной кольчуге, который, казалось, безучастно изучал витражи, не обращая внимания на рассказ жреца, опустил глаза и едва заметно улыбнулся. Одно дело — потерпеть поражение от руки безызвестного жреца, и совсем другое — уступить непобедимому демону из страшной легенды. Глядишь — ещё хвастаться будет поединком.

— Я уже носил генеральские регалии, но по-прежнему шёл в атаку рядом с простыми бойцами, не вмешиваясь ни в управление армией, ни в государственную политику. Я устал от смерти, которую нёс врагам во славу Ва'аллона, и ждал лишь завершения войны, чтобы подать Справедливейшему прошение об отставке. Мне было уже сорок семь, и стало уже совсем не просто сражаться целыми днями, скакать к месту следующей битвы, а в краткие периоды затишья обучать солдат и офицеров своему искусству.

Мы усмиряли ретивых правителей и приводили их под руку С'лмона, отражали набеги варваров, наказывали бунтующие провинции — войнам не было конца, ведь я тогда не знал, что их провоцирует сам С'лмон. Я всё ещё верил в его справедливость, и не мог понять ожесточения врагов, не понимал, отчего такой разброд в войсках, и почему всё меньше рекрутов появляется из Ва'аллона, великому государству было ещё очень далеко до истощения.

Пришедшая с посыльным весть помутила мой разум. Восстание в Ва'аллоне! Казалось, что весь народ разом сошёл с ума, раз восстал против Справедливейшего. Тогда я ещё и не подозревал, что послужило тому причиной.