Петр Мамченко - Приди, приди возрождение

Нет, это просто хамство! Без стука, без предупреждений вваливаться туда, где занимаются крайне интимным процессом! Вежливый человек, между прочим, при таких обстоятельствах тихонько извиняется, и выходит, аккуратно прикрывая дверь. А этот… этот… как бы его назвать — тут же принялся орать, топать ногами и всеми другими способами выражать крайнее неудовольствие. Хотя, если рассуждать логически, основания для неудовольствия были, скорее, у меня и той красавицы, которой я объяснял тонкости камасутры в примерах.

При других обстоятельствах я бы, конечно, отвлёкся для выбрасывания наглого типа из нашей обители любви, но так как ответственный процесс как раз близился к кульминации, решил просто игнорировать негодяя. К сожалению, моя партнёрша оказалась не столь сильна духом, и немедленно растеряв всё духовное и чувственное, безжалостно оттолкнула меня и попыталась укрыться под кроватью, что, при её формах, было совершенно нереальной затеей.

Ну что же ты так нервничаешь, моя прелесть? Ну мало ли, посторонний припёрся? Разве это повод, чтобы прерывать распускание цветка, отвергать божественный нектар и… Муж? Какой муж? А, вот Это — муж?… Ну и что? Пусть бы смотрел и учился, такой большой мальчик, а совсем не умеет порадовать жену. Нет, нет, не меня надо радовать, а жену! Да ещё и обещать это столь неизысканными словами. Лучше бы поблагодарил, что нашёлся джентльмен, готовый развлечь скучающую супругу.

Это я-то урод?! А на себя ты в зеркало смотрел? А я, между прочим, хоть и не Бред Питт, но за собой ухаживаю, и за лицом и за телом. Ну чего ты лапами-то размахался? Говорю же, за телом хорошо ухаживаю! А означает это не только тренажёры, но и кой-какие боевые искусства, конечно, в большинстве я высоко не поднялся, поскольку не терплю грубости, но уж с болваном, которому пузо мешает дотянуться кулаком до противника, справлюсь запросто. Вот видишь? Этому приёму айкидо меня научила удивительная женщина, которой пришлось долго доказывать, что некрасивое лицо — ничто перед красотой души и тела… а уж потом я её такому научил… Ну, не будем отвлекаться, надеюсь, тебе хватило? Тогда извинись перед женой, и дай нам, наконец, закончить…

Пистолет? Нет, это уже просто предел грубости! Радость моя, твой муж, что, бандит? Депута-ат?! Ну это ещё хуже, бандиты хотя бы просто нарушают законы, а депутаты пишут их под себя. Да хватит уже стрелять, придурок! Мало тебе телевизора и окон? Всё равно я уворачиваюсь быстрее, чем ты целишься, а подходить в упор не собираюсь!

Ладно, моя ласточка, с не птичьими (97-65-104) размерами, продолжим как-нибудь в другой раз. А ты, пузатый-рогатый, запомни, жёны изменяют не потому, что шлюхи, а потому, что мужья ленятся! Адью!

Твою мать! Как же я забыл, что нахожусь не в стандартной пятиэтажке с высаженными вдоль двора деревьями, прыжки на которые я давно уже освоил в совершенстве. Четырнадцатый этаж! И ближайшее дерево метрах в пятидесяти. Я всего лишь скромный герой-любовник, а не супергерой, чтобы так сигать! Похоже, придётся всё же слезать с усеянного осколками подоконника и как-то пробираться к двери мимо необъятной туши с пистолетом.

Очередная пуля чиркнула по плечу, отправляя в вынужденный полёт. С воплем я отбросил схваченную в охапку одежду, размахивая руками в надежде зацепиться хоть за что-нибудь. Ни балконов, ни кондиционеров, и где все эти балки-штыри, за которые в случае нужды хватаются голливудские герои? Кто виноват — недобросовестные сценаристы, плохо разбирающиеся в архитектуре, или строители, не оставившие жизненно необходимых зацепок?

Бешено машущая рука ухватила лишь комок одежды, медленно уплывающий вверх. И почему я не ношу с собой парашют? Из кармана пиджака вывалился мобильник, и на осветившемся экранчике я успел заметить — 17:48 Пон. 13. Никогда не был суеверным, но, может быть, правда есть что-то недоброе в числе тринадцать? Правда, день не подходит. Понедельник, а не пятница. Ох и начало же недели выдалось!

Темно, уныло, безнадёжно… Осталось лишь одно ощущение — едва заметное движение, как будто плывёшь в смоляной неторопливой реке. Ни чувств, ни желаний. Мысли тягучи и разрозненны, и, похоже, идут по кругу.

В какой-то миг всё изменилось. Движение резко ускорилось, да и направление изменилось. Затем резкий толчок — и вокруг забрезжил смутный свет. Я вдруг понял, что стою где-то в сумерках, а передо мной… или, правильнее сказать подо мной? А если совсем точно, то это я стоял на ладони колоссальной тёмной фигуры. Безглазое, безликое, почти бесформенное нечто держало меня перед собой, анализируя неведомыми людям органами чувств. Страха не было, не смотря на подавляющую разницу в размерах, если бы неведомое мне существо собиралось сожрать меня или уничтожить, оно бы не стало приводить меня в сознание. Откуда-то я точно знал, что лишь его желание пообщаться позволило мне снова думать и чувствовать.