Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Ага, — отозвалась Ирабиль.

— Будешь спать?

Посмотрела на букет, нахмурилась. Сказать «да»? Притаиться в постели, ждать возвращения Кастилоса… От этой мысли стало дурно. Вышла к Роткиру, уселась в кресло напротив.

— Хочешь? — Роткир кивнул на бутылку.

— Нет, — мотнула головой принцесса. — Почему здесь все только и делают, что пьют?

Роткир вздрогнул, рука застыла, не донеся бокал до губ.

— Ну, знаешь… Все эти забулдыги на улице пьют от безысходности, а я — просто… Ну, как бы…

— Жизнь и так короче не придумаешь, а вы не знаете, как бы проспать ее, в себя не приходя.

Покрутив бокал перед глазами, Роткир вернул его на стол. Прищурился, изучая лицо не то раздосадованной, не то просто грустной рыжей девчонки.

— Я видел жизнь. Так близко и ясно, что никаких иллюзий не осталось. Теперь могу себе позволить иногда поспать.

— Приятных снов, — проворчала И, забираясь в кресло с ногами. Надменное выражение лица Роткира не вызывало ничего, кроме скуки.

— А ты знаешь, каково это — в глаза смерти смотреть?

— Знаю, — сказала Ирабиль. — А ты?

— Да что ты видела? — отмахнулся Роткир. — Меня вот с Той Стороны буквально вытащили. После такого…

Он тщетно высматривал на лице собеседницы признаки хоть малейшего интереса. Закончить фразу не сумел, мысль заблудилась.

— А я знаю людей, которые смотрели в глаза смерти и шли вперед. И смерть бежала от них.

— Ты о своем брате? — Роткир пожал плечами. — Так он ведь вампир.

— Я говорю о человеке, который за один день проживал больше, чем ты за всю жизнь.

Сложила руки на груди, сжалась в комок, голова на одном подлокотнике, ноги упираются в другой.

— Никаких цветов он мне не дарил, и не выпендривался, какой он несчастный.

— Ну и где же он теперь?

— Не твое дело.

— Не мое. А говорить не хочешь. Наверное, нашел ту, которой цветы хочется дарить.

Судорога пробежала по телу. Ирабиль стиснула зубы, а перед глазами опять встало ненавистное лицо из сна. Айри.

— Замолчи. — Голос вышел хриплым, И откашлялась. — Можешь помолчать?

— Не-а, — отозвался Роткир. — Но могу сменить тему. Вижу, южных красоток романтический образ раздражает. Все, забыли. Старый добрый весельчак Роткир к вашим услугам. В карты играешь?

Принцесса подняла голову. На столе образовалась замусоленная колода. Мать Сардата, Дорла, научила И нескольким играм, пока лежала с больной спиной.

— Немножко.

— Ну так чего время терять? — Роткир ловко перетасовал карты. — На желание?

— Только желание вперед говорим!

— Так скучно…

— Ничего, я поскучаю.

Лошадей бросили у забора.

— Не убегут? — Левмир задержался возле калитки.

— Беспокоишься об имуществе того, кто хотел твоей смерти? — Эмарис стоял на тропинке, через камни которой пробивалась сорная трава.

— С чего бы князю желать…

— Могу предоставить не меньше трех причин. Хватит любоваться, пошли в дом.

Но Левмир не торопился. Указал на лошадей.

— Они напоминают мне о Голубке.

— О ком? — скривился Эмарис.

— Так И назвала лошадь, на которой ехала после того как мы ушли из поселка. Она очень ее любила. Давай заведем их.

— Ко мне в сад?

Левмир просунул голову в калитку, окинул взглядом заросли и усмехнулся:

— Если слопают хоть немного сорняков, скажешь им спасибо.

Эмарис махнул рукой, мягкие туфли зашуршали по дорожке. Лошади оказались на удивление покладистыми, Левмир просто поманил их за собой, и они вошли. Эмарис наблюдал, стоя на крыльце.

— Вот об этом тоже надо поговорить.

— О лошадях? — повернулся Левмир.

— О том, почему они тебя слушаются. И о том, кто ты вообще такой.

— Я из деревни. Забыл?

Шагая к дому, Левмир подумал, что, познакомившись с отцом И при других обстоятельствах, вел бы себя иначе. Обращался на «вы», смущался.

— Чему улыбаешься? — поморщился Эмарис. — Не надо думать, что я хоть на секунду допущу мысль ввести тебя в свой дом. Чего встал?

Левмир застыл на пороге, тогда как Эмарис уже миновал прихожую.

— Твой дом…

— Я не это имел в виду!

— Знаю, — улыбнулся Левмир, переступив порог. — Просто издеваюсь.

Дверь закрылась. Эмарис буравил взглядом стоящего перед ним парня.

— Издеваешься, да? Соображаешь, над кем?

— Над человеком, который бросил дочь, и теперь так в этом раскаивается, что не может поделить свою любовь между мной и Айри. Что? Я видел, как ты держал ее за руку. И не поверю, что ты решил мне помочь лишь потому, что мы здесь — единственные вампиры. Так что хватит корчить страшные рожи, папочка. Ты, вроде, хотел поговорить о лошадях.