Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Сардат услышал шуршание, почувствовал запах табака и повернул голову. Рэнт как раз ловко сворачивал самокрутку. Почувствовав внимание Сардата, осторожно улыбнулся и протянул тому одну.

— Вот это от души! — улыбнулся Сардат, почувствовав, как затаилась на время чернота. — Давай уж присядем, коли так.

Аммит тоже опустился рядом, но от сделанной Рэнтом самокрутки отказался, и баронет закурил сам, сперва чиркнув спичкой для Сардата.

— Меня Рэнтом звать, — миролюбиво сообщил он. — На барона ишачу. Вот, строго — с рассветом на поля. Есть работа, нет работы — на поля. В бараках народ дуреет, до смертоубийств дело доходит, а тут-то, на волюшке, оно все приятнее.

— А зачем было их вообще в эти бараки сгонять? — скрипнул зубами Сардат. Все еще жили в памяти слезы и дрожащий голос Ирабиль, которая пересказывала ужасные картины, описанные ей умирающим баронетом.

— А я тебе, думаешь, знаю? — оживился Рэнт. — Со мной как вышло? Был тут другой барон лет пять назад. Полудурочный. Напились мы с ним однажды вместе, а он меня и обратил за каким-то интересом.

— Барон напился с человеком? — переспросил Аммит. — Весело тут у вас.

— У-у-у! — махнул рукой Рэнт. — Тут чего только не было! Так вот, барон этот меня прикармливал чуть-чуть, а потом попался на охоте — ну и пожгли его свои же. А мне что делать? Пошел на поклон к графу. Тот мурыжил-мурыжил, уж как только в глаза не плевали. Я думаю, сказал бы хоть слово поперек — прибили бы. А я овечкой прикинулся и только блею. Ничего, мол, не знаю, дайте работу какую.

Рэнт говорил быстро, взахлеб, словно торопясь оправдать себя прежде, чем догорит самокрутка. Сардат молча слушал, наслаждался ароматным табаком, даже глаза прикрыл.

— Ну а тут оказалось, что я как бы единственный наследник того барона. Вот и дали мне его единственную деревню. Ну как — деревню? Так, полтора пьяных мужика на сеновале и половина бабы с четвертинкой хворого ребенка. Послали туда, велели восстание поднимать. Я, честно, даже понять не успел, чего толком делать-то. Забор поставил, дверь одной вдове починил — а тут налетели свои же. Новый король, кричат. Всех, говорят, в город. Меня сгоряча чуть не прибили, когда с ними рядом пошел, потом признали за своего. Ну вот и началось. Думаешь, спрашивал меня кто? Вот, как те же люди, и мыкался от одного хозяина к другому. Потом у Модора закрепился. От него и ходил по деревням. А куды деться? Вот затем и сгоняли, что велено было. Барону — граф приказал, тому, говорят, от самого короля весточка прилетела. А чего там у этого короля в голове творится — вообще одной Реке известно.

— Я так понимаю, — Аммит кивнул в сторону леса, — что у вас есть армия? Как давно?

— Вот — да, — непонятно откликнулся Рэнт. — Это есть. Попервоначалу еще король прислал сюда каких-то… Ну и давай они баронетов набирать. Меня недельку помурыжили, ну да я едва огонь только разжигать научился. И отпустили. Соображаю, говорят, медленно.

Сардат усмехнулся и затушил пальцами тлеющую бумагу. Аммит внимательно смотрел на Рэнта, лихорадочно сворачивающего вторую уже самокрутку.

— Партизан стерегут — это кто? Чьи солдаты? Как вообще вы все это построили?

Рэнт не посрамил выданного ему в армии вердикта и надолго задумался.

— Ну, как тут построишь, — протянул он, наконец. — У каждого барона своя гвардия вроде как. У графа — тож своя. Но если граф скажет — барон своих тут же пошлет, куда надо. А партизан — наши стерегут. Ну, в смысле, барона Модора.

— Все они там? — чуть ли не ласково спросил Аммит.

— Все! — простодушно махнул рукой Рэнт. — Ну, окромя тех двоих, что вы приговорили. А… А чего? — Он крутил головой, глядя на поднявшихся Сардата и Аммита.

— Садись за поводья, — сказал Сардат, качнув головой в сторону застывшей неподалеку лошади. — Вези нас к твоему барону.

Странный запах, на который И обратила внимание еще ночью, к утру стал невыносимым. Принцесса вертелась на жесткой и холодной земле, морщила нос, но сон покинул ее. Со вздохом раскрыла глаза.

Кругом — степь, укрытая, будто прохудившимся ковриком, чахлой травой. Солнце сквозь облака светит тускло, ветерок тянет прохладный. Возле погасшего костра сидит спутник принцессы, что-то помешивает в котелке. Ночью Кастилос не хотел останавливаться, но И настояла на отдыхе. Сам же он, кажется, так и не ложился.

— Проснулась? — посмотрел на девушку. — Наконец-то. Как можно столько спать!

— Тебя спросить забыла, — огрызнулась Ирабиль. Короткий сон не только не прибавил сил, но, кажется, истощил последние. — Ты нашел еду? — Она с плохо скрытым интересом посмотрела на котелок.