Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Ты ведь все равно сейчас подохнешь, — крикнул Аммит, отведя очередной выпад и с трудом удержавшись на крыше фургона. — Опусти оружие!

— Чтобы подохнуть потом? — усмехнулся враг. — Я предпочитаю умереть за то, во что верю.

— За покореженный фургон и чуть живого человека?

— Не так уж мало, да? Ты подыхаешь ради того же.

Атака. Аммит махнул мечом, каскад искр разлетелся далеко вокруг. Нырок, поворот, прыжок…

— У меня нет на тебя времени, — устало вздохнул Аммит. — На Той Стороне найдешь тысячи убитых лично мной и передашь, что им нечего стыдиться — они все были достойными.

Он успел заметить расширившиеся от изумления глаза вампира. Еще бы не изумляться, когда среди дня противник исчезает, когда на тебя несется десяток летучих мышей, трое волков и облако тумана впридачу.

Командир завертелся на месте, бестолково размахивая мечом. Мыши вцепились ему в волосы, крохотные коготки породили пламя. Волк ударил лапами в грудь, повалил, а двое других, рыча, вонзили клыки в ноги.

Последнее, что успел увидеть вампир — лицо Аммита, соткавшееся из тумана. А последнее, что услышал:

— Я просто чуток постарше, вот и все.

Аммит пинком отправил вниз догорающие останки. Не позволил себе смотреть туда, где лилась кровь, не позволил торжествовать мизерную победу. Весь его успех объяснялся лишь тем, что он уже видел такую же тьму средь бела дня. И еще тогда успел убедиться: такая тьма ничем не хуже настоящей, она позволяет вампиру менять форму.

Вновь и вновь меч врезается в стонущую пластину на крови графа Кэлпота. Графа, который тоже видел ту давнюю битву. С тех пор он сделался одержимым. Играл со светом и тенью у себя дома, искал пути, по которым можно запустить в душу достаточно тьмы, чтобы презреть свет солнца и стать самым могущественным из всех. Но не преуспел за тысячелетия. И теперь его кровь сдавалась под напором силы Аммита.

Еще один удар, и крышка полетела вниз, звякнула об пол. Аммит прыгнул следом, освещая темноту мечом.

Первого вампира убить получилось случайно, не иначе — Милашка снесла ему голову, пока он поворачивался, и поспешила поджечь ее взглядом. Тот же, на которого налетел Саспий, резво отбил атаку. Хотелось крикнуть: «Отойди!» — но крик замер на губах. Куда отходить? Здесь уже не спрячешься. И неумение биться — не повод скрываться от судьбы.

Милашка налетела на этого вампира, зажгла лезвие своего меча. Брызнули искры, заметались языки пламени. Силен… Как же он силен! Даже в ту ночь в Мертвом Яре она не встретила противника столь же опасного.

Саспий пытался атаковать его сбоку, сзади, но каждый раз отлетал в сторону, едва не выронив меч. Слава Реке, хоть руки у него сильные!

Беглый взгляд на фургон. Две фигуры сражаются на крыше, в одной легко узнать Аммита. Но вот фургон скрывается непроглядной темнотой. Пасть дракона открывается и перемалывает очередного вампира, кровь брызжет так, будто тысяча сердец бешено колотились в этом теле.

Целые бури огня летят в дракона, колышется тьма, потревоженная, яростная. Вот снова виден Сардат. Он поднимает меч, шагает наружу… Нет, этого нельзя понять, невозможно даже толком увидеть — глаза болят, коснувшись чего-то запредельного, разрывающего ткань привычного мира. Тает, слабеет дракон. Сардат наносит удар за ударом, клинки вампиров переламываются, будто деревянные. Одного из них Сардат хватает за волосы, подтаскивает к себе и пьет кровь. Тот визжит и трепыхается, будто бессильное дитя. Рывок — и голова летит в фургон, разбивается вдребезги о стальную стенку. А Сардата вновь обнимает черное пламя.

Люди гибнут один за другим. Вампиры отмахиваются от них, будто от назойливых насекомых, не дающих сразиться с главным врагом. Каждая смерть болью отдает в небьющемся сердце. Этот удар могла бы отвести, этого успела бы оттолкнуть… Но она здесь, снова и снова защищает одного человека, и в конце концов только он единственный останется в живых. И может ли она поступить иначе?

— Сардат! — Сама не узнала своего визга.

В глазах противника вспыхнуло злобное торжество — узрел слабость и едва ли понял, что за имя она кричит.

Сардат услышал. Тьма стала гуще, только огонь клинков еле-еле разгонял ее.

Вампир взлетел в воздух, заметался и оборвался крик. Тело исчезло из виду, и тут же пошел дождь. Кровавый дождь.

— Спасибо, — выдохнула Милашка.

Меч другого вампира, почти соприкоснувшись с плотью беззащитного человека, отлетел, отбитый ее клинком.